Алена Котова - Ярих Проныра

Громила словно прочитал его мысли и посмотрел, хитро щурясь.

– Есть хочешь?

Ярих пожал плечами.

Мужчина взял со стола свечу и вошел в проем. Там оказалась не просто комната, а вход в подвал. Ярих наблюдал за происходящим с широко раскрытыми глазами. Громила с усмешкой следил за его реакцией.

– Иди, погляди.

Это был приказ. С напускным безразличием Ярих повиновался. Ни разу в жизни он не испытывал большего отвращения к человеку. Вниз вели ступени, сделанные таким же образом, как и сама землянка. Ямы с кровью, как рисовало воображение Яриха, не было. Было что-то вроде колодца, на дне которого торчал штырь. Когда громила спустился вниз и осветил его, Ярих понял – это жало. Острое, длинное жало прыга, воткнутое в тело Харн Орна человеком.

Громила уже не обращал на него внимание. Подходил к жалу так, словно его мучила величайшая в мире жажда, а потом припал ртом к концу жала, торчащему на поверхности. Ярих попятился. Он залез под стол и сидел там, покачиваясь и обнимая коленки, борясь с приступами тошноты.

Мужчина вышел, медленно и тяжело ступая. Двигался, как марионетка на ниточке, не глядя, да и не видя ничего перед собой. Машинально поставил свечку на пол, а сам, словно куль, свалился на подстилку с закрытыми глазами, подрагивая всем телом.

Ярих даже вылез из своего убежища, чтобы посмотреть ближе. Глаза мужчины были открыты, но закатились и белки пугали красными прожилками. Ярих уже видел такое. Драк. Так называется это вещество. Вот из чего его делают. Однажды в их городе поймали мужчину, который пытался продавать драк. Все жители пришли смотреть на казнь. Никто не жалел. Теперь Ярих понял, почему.

Нужно бежать, пока возможно. Ночь в лесу пугала меньше, чем этот человек. Ярих хотел вытащить из повязки нож, на случай, если придется защищаться, но тот был маленький и хлипкий. Тогда, подкравшись тихонько к громиле, он снял большой нож, с его пояса. Люк открыть не смог, поэтому, с трудом подтащив к дырам-ловушкам тяжелую щитановую лестницу, начал взбираться и вздрогнул, почувствовав, как его грубо схватили за лодыжку.

– Отпустите!

Ярих почти долез до дыры в стене,

– Не пу тю!

Язык мужчины еще заплетался, ноги держали не твердо, но силы хватало.

– Ты не выд шь мя зар за! – тянул его за ногу громила.

Глубоко воткнув нож в стенку землянки, и вцепившись в него двумя руками, свободной ногой Ярих отчаянно отпинывался.

Пытаясь поймать вторую ногу, нетвердо стоящий на ногах верзила выпустил первую, и тут же Ярих изо всех сил пнул его уже двумя ногами в голову. Тот пошатнулся и снова бросился к Яриху, но он успел нырнуть в узкий тоннель, где, работая локтями и коленями, поднялся верх, продавил головой мусор и выбрался на поверхность. Ночной туман накрывал горготана, словно одеялом. Невдалеке послышался шум и с замиранием сердца Ярих понял – прыги, они не ушли. Он юркнул назад, в тоннель, расставив руки и ноги, чтоб не скатиться вниз и отметил про себя, что здесь его не достанут, ни прыги, ни громила, ни ночной ветер.

И, если бы громила не был одурманен кровью и не боялся разоблачения, он не вылез бы из люка, чтобы поймать беглеца, он не пошел бы на шум в тумане, приняв его за шаги Яриха, и тогда, Ярих не услышал бы его предсмертный крик.

Потом были звуки удаляющихся прыжков и затяжная, режущая ухо тишина. Ярих нашел наиболее удобное место в туннеле, убедился, что не свалится вниз, затаился, долго лежал, а потом незаметно для себя заснул.

Проснулся от того, что кто-то настойчиво разрывал тоннель снаружи. Звуки показались знакомыми. Нетерпеливое пыхтение, попискивание, мелкое перебирание лапками. Это совсем не похоже на прыга. Ярих подполз чуть ближе, чтобы видеть начало туннеля и радостно завопил:

– Уханчик! – он вылез и прижался щекой к твердому панцирю. – Ты не представляешь, какое чудовище я видел!

Он немного помедлил, собираясь с мыслями, а потом через тоннель полез в землянку. Жало непременно надо вытащить.

Преодолевая отвращение, Ярих обмотал конец жала тряпкой, уперся ногами в дно колодца и потащил на себя. Острая полая трубка двигалась медленно, словно вросла, но, наконец, поддалась и вылезла. Ярих покрутил его в руках, обмотал снятой с ноги тряпицей и сунул в рюкзак. Потом завалил камнями дыры и вход в пещерку. Чтобы ее никто и никогда больше не нашел. Оглядел результаты своего труда и остался доволен.

– Ты готов, Уханчик?

Жук, казалось, только этого и ждал. Он зашевелил усиками, засуетился, подставляя голову.

– Какой ты умный, оказывается, – похвалил его, усаживаясь, Ярих.

Прошла половина дня, а вид внизу не менялся.

– Никогда б не подумал, что Харн Орн такой большой, – сказал вслух Ярих и, глянув вниз, увидел деревушку.

– Снижаемся, – скомандовал он и потянул рожки вниз.

С любопытством и удивлением смотрели поселяне на хромого и грязного мальчика, вышедшего в одиночку из леса. Женщины пошептались и затем, подхватив его под руки, повели в один из домов. Вскоре отмытый и сытый Ярих лежал на толстом цветастом матрасе, под одеялом. Глаза, против воли, закрывались, рядом кто-то шепотом разговаривал и, перед тем как окончательно заснуть, мелькнула мысль, что, если раздобыть еще и сахара для Уханчика, тогда все будет вообще, отлично.

На следующий день Ярих проснулся рано, надел свою, уже чистую одежду, съел стоявший на столе завтрак, вытащил из рюкзака пузырь, долил в него воды и потянулся было к пергаменту, чтобы по обыкновению написать и оставить записку – это был если не лучший, зато не единожды проверенный способ не затевая спора, сообщить о намерениях. Но, услышав голоса, все убрал и уселся на лавку. Зашло человек пятнадцать. Мужчины, женщины, дети. Вперед вышла полноватая, красивая женщина с заплетенными вокруг головы косами. Она оглядывалась по сторонам и говорила торопливо, словно боялась забыть слова.

– Мы с Ромом, – из толпы за рукав она вытянула мужчину, – Приглашаем тебя жить с нами.

К ним протиснулись три светловолосых мальчика постарше и покрепче Яриха.

– Ребятки наши. Будут заступаться.

Ребятки в ответ расплылись улыбками и закивали.

Вероятно, для всех присутствующих это был решенный вопрос, но Ярих отчаянно замотал головой. Ему стало стыдно, словно он не оправдал ожидания всех этих славных людей.

– Мне нельзя остаться. У меня родители есть. Дома. Ждут.

На него смотрели, ожидая объяснений. Ярих же понимал – сказать ему нечего.

– Спасибо, – прозвучало неуверенно и, судя по интонации, имело значение «Ну, я пошел?». Он медленно надел рюкзак и вышел за дверь.

И тут люди, до этого наблюдавшие за ним в немом изумлении, словно проснулись.

– Никак блаженный, – заголосила старшая из них, – Да что же вы замерли, окаянные, – обратилась она к мужчинам, – Догоняйте! Сгинет ведь в лесу!