Василий Винный - Записки заключенного

В зоне были, так сказать топовые «модельеры», которые не брались обслуживать всех подряд, и обычные портные, принимавшие заказы у большинства. Конечно, найти подход нужно было ко всем, поскольку никто не хотел рисковать и связываться, с кем попало, ведь, не ровен час, могли и настучать. Поэтому шили, в основном, по протекции.

К топовым «модельерам», у которых, в основном, обслуживались «козлы», авторитетные зеки и их приближенные, постоянно ходили на примерки, и милиция с мастерами из швейного цеха смотрела на это сквозь пальцы, поскольку эти же модельеры шили втихаря вещи и для охранников.

Обычные же портные шили по заранее снятым размерам почти без примерок и опять же однотипные модели. Но заказы были всегда и у всех.

Более того, особым шиком считалось сшить у хорошего портного не робу, а обычную куртку или штаны, которые бы ничем не отличались от купленных на свободе. К топовым «модельерам» несли журналы и просили сделать такую же вещь, как на картинке, и они делали.

В нашей колонии в швейном цехе работал зек, который считался таким же мастером, как и те, что приходили на работу с воли. Он получал официальную зарплату и был очень авторитетным портным. А шить этот заключенный научился в колонии. К тому времени он сидел более десяти лет, весь свой срок занимался только швейным делом и, естественно, стал за это время профессионалом экстра-класса. Попасть к нему считалось большой удачей.

Вопрос красивой и удобной робы был очень важен для зеков, поскольку это – и ежедневная, и праздничная, и, вообще, всякая одежда. За костюмами ухаживали, их любили и все ждали, когда же будет освобождаться заключенный, у которого красивая роба. Уже за полгода до его освобождения, а иногда и за год к нему подходили зеки с просьбой оставить костюм именно им.

Милиция старалась бороться с «левыми» заказами на «швейке». Сначала, повторюсь, разрешили официально заказывать робы, потом выставили ужасные синие костюмы в магазине (притом, что в тренде всегда был чёрный цвет, а синие робы делали только от безысходности). А за пару лет до моего освобождения начали выдавать новый «положняк» чёрного цвета и из более качественной ткани, который был похож на робу, сшитую "под заказ", по крайней мере, издали. Это нововведение, вместе с усилившимися контролем и запретами со стороны милиции, немного подкосило швейный бизнес, но не убило его, поскольку, во-первых, изменив дизайн «положняка», его не сделали, ни удобнее, ни теплее, а, во-вторых, ни один психически здоровый человек не сможет жить в стаде похожих друг на друга людей, а непременно попробует подчеркнуть свою индивидуальность. И это естественно, хотя, конечно же, стадом управлять проще.

В тюрьмах и зонах очень много стукачей. Кто-то попадает в их ряды случайно или волею злого случая, но большинство идет туда специально ради улучшения своей жизни. Для некоторых стукачество становится делом всей их горемычной жизни.

Достаточно низости я видел в МЛС, часто был свидетелем того, как люди идут на сговор со своей совестью, и то, что им казалось неприемлемым в начале срока, со временем, становится нормальным. Многие, очень многие подстраивали шкалу моральных ценностей под окружающую действительность. У кого-то это происходило болезненно и их не сильно «ломало», но некоторые с восторгом опускались на самое дно нравственности и старались утянуть за собой как можно больше людей. Но вопрос стукачества всегда и перед всеми стоял довольно остро, и отношение в зоне к нему было крайне неоднозначным.

Есть у зеков такое полушуточное выражение: "Кабы жыць у шчасцi, трэба дзёрнуць ручку оперчасцi". Эта шутка отражает жизнь почти со стопроцентным попаданием.

Опера, оперативники или оперативные сотрудники – самые влиятельные милиционеры в зонах, да и в тюрьмах тоже. Они вербуют стукачей среди заключенных, за ними очень часто остается последнее слово при любых переездах или переходах с должности на должность заключенного, они же создают умопомрачительные интриги в лагере, чтобы добиваться своих целей. Опера, по факту, полностью контролируют жизнь зеков, остальные милиционеры идут им в помощь. Поэтому, чтобы у заключенного не было проблем в лагере, ему желательно либо вообще не попадаться оперативникам на глаза, либо быть с ними в очень хороших отношениях. А хорошие отношения часто предполагают «взаимопомощь», скажем так.

В принципе, оперативнику зек может быть нужен в нескольких случаях: для того, чтобы сделать заключенного частью хитроумной комбинации, чтобы завербовать в стукачи, или же для того, чтобы просто выведать кое-какую информацию. А иногда и потому, что на заключенного пришла бумага со свободы, и нужно взять у него показания как у свидетеля или возможного обвиняемого по делу. В общем, встреча с этой категорией милиционеров не несет для нормальных заключенных ничего хорошего, поэтому меня сразу предупредили, чтобы я держался подальше от дверей оперчасти.

Но есть заключенные, для которых кабинет оперативника становится практически вторым домом. Они не вылезают оттуда часами, о чем-то разговаривают. У таких зеков, если они сами себя не перехитрят в каких-то комбинациях, все прекрасно по жизни.

Помню, один из таких парней, приехавший с «крытой» (особый режим содержания, тюремный, куда могут увезти из зоны сроком до трех лет за постоянные нарушения), татуировщик, нарушитель и, естественно, «правильный» по жизни парень на деле оказался качественной мразью и стукачом. Он очень много рассказывал о том, как нужно жить "по понятиям", сразу же начал общаться с лагерной «элитой», если можно так выразиться, и бить татуировки. Единственной его проблемой было то, что не успевал он сделать человеку «масть» (здесь – татуировку), об этом сразу же узнавал оперативник.

Потом выяснилось, что опера вообще знали все, о чем знал и Олег (назовем его так). Со временем за парнем «вскрылась» еще уйма некрасивых поступков, но ему было все равно – он ушел на УДО (условное досрочное освобождение). Для человека, приехавшего с «крытой», он слишком быстро освободился. И так, в принципе, все умные стукачи имеют большие бонусы от своей деятельности: должности, дополнительные свидания, посылки и, естественно, досрочные освобождения.

Но не все так однозначно. Не все стукачи имеют какие-то видимые плюсы от своей деятельности. Более того, некоторые даже получают нарушения и ездят в ШИЗО (штрафной изолятор), чтобы не вызвать подозрения. Некоторые даже сидят до звонка без всяких УДО, и зачем им нужно стучать, честно говоря, не совсем ясно. Видимо, у оперов есть какие-то другие рычаги влияния на этих зеков.