Василий Винный - Записки заключенного

Помню, про одного из таких стукачей в СИЗО мне рассказывал знакомый. Как-то так получилось, что на некоторое время, его, первохода (зека первый раз попавшего в тюрьму), посадили в камеру со строгачами (те, кто сидит два и более раза), хотя по всем правилам зеков должны разделять по режимам содержания.

Так вот, эта камера страдала от стукача. Кто-то постоянно и аккуратно рассказывал оперу о том, что происходит. В СИЗО для этого даже не обязательно выходить на встречу с милиционером, большинство докладов можно делать в виде писем родственникам. Переподозревали друг друга все по несколько раз. Со временем выяснилось, что это был самый, казалось бы, надежный из всех сидевших в этой камере. Парень, который получил уже несколько нарушений после проведенных в «хате» (камере) обысков, и даже успевший съездить на десять суток в ШИЗО.

Вообще-то в СИЗО все было построено относительно просто. Почти в каждой камере для первоходов сидел свой строгач. Сидел он там, якобы, для того, чтобы объяснять вновь прибывшим общие тюремные правила и законы, а заодно следить за порядком в камере. И все эти строгачи, как бы, ждали либо суда, либо этапа в зону. Почему они сидят именно с первоходами, вслух никто не спрашивал, поскольку эти строгачи, благодаря своему опыту жизни в тюрьме, хорошо подвешенному языку и жесткой хватке, занимали верхушку в камерной иерархии. Они сразу выстраивали систему подчинения, приближая к себе сильных, но глупых парней. Обязательно находили тех, кого бы могла периодически гнобить вся камера, духовно этим скрепляясь: обычно это были довольно косяковые ребята, веселое недоумение которыми со временем перерастало в неприязнь, а иногда даже в ненависть. И была остальная масса зеков, каждый из которых занимал какую-то свою нишу в «хате». Во всех камерах, где я сидел, строгачи рассказывали одни и те же общетюремные байки и обязательно акцентировали внимание на том, что они всегда нарушали режим содержания, общались исключительно с блатными и ворами и всегда шли против ментов.

И, самое главное, эти долгосидевшие заключенные готовы были абсолютно безвозмездно и с чистым сердцем помочь любому сокамернику по его уголовному делу. Они прямо навязывали свою помощь. С некоторыми строгачи подолгу шептались, что-то им советовали. Конечно, со своим опытом и знанием статей они кое в чем помогали, но вреда от многих из них было, мне кажется, гораздо больше, поскольку запуганный первоход, получая даже такую крошечную помощь, проникался доверием к строгачу, и, в итоге, мог разболтать, то, что следователю знать абсолютно не следовало. А то, что все они стучали, сомнений не вызывало. Один такой строгач вообще в открытую ходил к оперативнику. Он утверждал, что решает там дела камеры, старается помочь нам, первоходам, хорошо сидеть, и поэтому ему можно доверять.

В нашей зоне практически всех стукачей знали, ну, или, по крайней мере догадывались об их деятельности. Да они особенно и не скрывались. Нет, естественно, они не бравировали тем, что сотрудничают с администрацией, но, не стесняясь, пользовались непонятно как заработанными бонусами со стороны милиционеров, свободно ходили по кабинетам, заходя в некоторые даже без стука. И, самое главное, в зоне была максима, которая работала практически на сто процентов, и звучала примерно так: "Чем больше зек кричит о всяких воровских понятиях и о том, как нужно правильно жить, тем больше вероятность того, что он стукач".

Если честно, за весь свой срок я ни разу не видел, чтобы как-то наказывали зеков, доносящих на собратьев. Во-первых, это ещё нужно доказать, поскольку голословные обвинения в таком поступке чреваты неприятными последствиями. И даже, если все знают, что перед ними стукач, то накажут того, кто обвинил без доказательств. И, во-вторых, стукачей старались не трогать, поскольку это опасно: они же потом донесут. Конечно, мелкие драки бывали, но вот как пишут в статьях о том, что "зека потом накажут свои", такого точно не было, – все стукачи чувствовали себя и в тюрьме, и в зоне весьма недурно.

Единственный верный способ защититься от доносов – это меньше трепаться. У меня был знакомый, который ухитрился отсидеть весь срок с мобильным телефоном, личной кандейкой (кабинетом) и прекрасным отношением с администрацией. Секрет его успеха был прост: он никогда никому ничего не рассказывал. При этом зеки постоянно придумывали про него всякие небылицы, но милиция им не верила. И все у него шло хорошо, пока Виктор (назовем этого парня так) не начал «семейничать» (вести общее хозяйство) с доверчивым Евгением. В начале их сотрудничества Виктор четко проинструктировал Женю, что в «кандейку» никого ни в коем случае водить нельзя, поскольку это их закрытая территория. Евгений покивал головой и заверил товарища, что так оно и будет.

Через пару недель Витя зашел в свой «офис» и не поверил глазам: за столом сидели Женя и Саша (самая большая сволочь и стукач в зоне), и Саша разговаривал по телефону Евгения. Когда Александр ушел, и Витя спросил у товарища, что, собственно говоря, это было, тот ответил: "Не бойся, Саша – хороший парень, мы с ним дружим". «Ну-ну», – хмыкнул в ответ Виктор.

А потом "хороший парень Саша", которому показалось, что Женя плохо его угостил, получив передачу, накатал жалобу прямо в УДИН о том, что у Виктора с Евгением есть мобильные телефоны. Колонию хорошенько тряхнули сверху, и у Евгения таки нашли телефон, после чего он поехал в ШИЗО на десять суток и на год позже ушел на УДО. У Виктора же ничего не нашли, поскольку он был умным и хорошо прятал телефон.

Чем еще примечательны стукачи в зоне, так это тем, что даже если им нечего сказать о вас, они что-нибудь придумают, но, слава Богу, милиционеры – не идиоты, и очень часто отличают вымысел от правды.

Несмотря на все свои страдания в зоне, зеки понимают, что фактически сидят не они, а их близкие, для которых тюремный срок родственника превращается в постоянные сборы передач, перевод денег и страх за любимого, усиленный фильмами и передачами о зонах.

"Ну, а что нам? Мы поели, поспали, сходили на работу, – и все, а вот наши родственники страдают: передачи собирают, ищут деньги и, самое главное, не знают как мы здесь, боятся, переживают за нас. Многим родным наше заключение дается тяжелее, чем нам", – говорил мне зек, отсидевший не один год.

Мне повезло: весь срок меня «грели» (помогали материально) родственники. На все вопросы о том, во сколько им вылилось мое «приключение», они отвечали, что «вылилось». Но по некоторым оговоркам я понял, что мое пребывание в тюрьме влетело моим родным "в копеечку". Так что, если вдруг решите ненадолго «присесть» в зону, постарайтесь заранее отложить крупную сумму денег, которая полностью уйдет на ваш "грев".