Янина Квашнина - Воздушный змей для няни

– А вот это, совсем не секрет, я сам, прогуливаясь вдоль ручья, видел пару раз сидящего перед домом Хромого Тома. Он, как напьется, любит погорланить песни, а в городе его забирают в полицейский участок. Видно, чтобы всласть, так сказать, попеть, он сюда и пробирается. Что ж, очень жаль, что ваш Фрэд столь низкого мнения о качестве пения Хромого Тома, – иронично хмыкнул дедушка. – Том точно расстроится, если узнает, что его пение и радость оценивают, как жуткий хохот и вой, – мы облегченно рассмеялись. Ведь о пристрастии Хромого Тома к пению знали все. Даже я пару раз слышала, как он хрипло исполнял какую-то серенаду, проходя по нашей улице.

Направляясь к калитке, дедушка описывал, как он сам, будучи мальчонкой, принял за приведение лису, пробравшуюся ночью к ним в сад. Ох я тогда и испугался, – смешно тараща глаза, говорил дедушка. Мы веселились, представляя дедушкин испуг и по очереди изображали то напугавшуюся лису, то, самого дедушку. Закрывая калитку, я обернулась, чтобы последний раз глянуть, на теперь уже кажущийся таким уютным дом. И тогда я увидела это…

Из-за угла на дорожку четко ложилась чья-то длинная тень, которая потом мягко отступила за дом и исчезла.

Полночи я не могла уснуть, ворочаясь на неожиданно ставшей жесткой постели. Как только я закрывала глаза, мне тут же казалось, что под окном стоит длинная черная тень. И хотя дедушка обошел старый дом десять раз и никого не нашел, а друзья утверждали, что мне показалось, я знала точно: тень там была! Мне не показалось!

Попрощавшись с Джеки и Питером, я побежала домой. После пережитого страха мне не хотелось оставаться вечером на улице. Заходя в дом, я обернулась и увидела, как друзья грустно смотрят мне вслед, вися на заборе. Но даже это не поколебало моей решимости и, наскоро поужинав, я забралась в кровать, надеясь побыстрее уснуть. Но сон все не шел…А потом, вместе со сном в мою комнату пробрались кошмары, где черная тень все время гналась за мной и гремела откуда-то появившимися железными цепями. Она бренчала и звенела, выкрикивая какие-то проклятья и подвывая. От этого чудовищного грохота я и проснулась. Комнату заливал яркий утренний свет, черная тень рассеялась вместе со сном, но, как ни странно, шум не прекратился.

Прислушавшись, я поняла, что это миссис Рози громко на кого-то ругается, раздраженно громыхая посудой. До меня доносились обрывки проклятий, перемежающиеся с горестными всхлипами. Так это была не тень, а миссис Рози, с облегчением вздохнула я, а потом удивилась. Интересно, что это с ней? Такой трагедии я еще не слышала, поэтому торопливо натянув на себя вчерашнее платье, я быстро сбежала вниз.

– Миссис Рози, миссис Рози что случилось? – закричала я, врываясь в кухню.

– Ах ты моя золотая! – бросилась обнимать меня кухарка, – Вот изверги, такую чудесную семью уморить голодом! Нет, мистер Келли непременно должен сообщить в полицию! – заявила она, накрывающей на стол бабушке. – Это просто немыслимо! Дитя и так тонкое, да худое, а у нее еще и последний кусок изо рта вырывают! Что ж это за разбойники такие! Их нужно изловить и наказать хорошенько! – миссис Рози была настолько расстроена что никак не могла объяснить мне толком, что произошло. Какую семью и кто морит голодом? Где тот тонкий и худой ребенок? Запивая сладкие пирожки горячим кофе, я нетерпеливо слушала причитания кухарки, стараясь вклиниться в какую-нибудь паузу и задать свои вопросы. Но, миссис Рози была опытной причитальщицей. Поток слов лился беспрерывно, перемежаясь лишь шумным сморканием. И только когда она пошла в сад, нарвать свежих абрикосов, бабушка, пользуясь отсутствием шума, прояснила для меня ситуацию. Оказывается, та пресловутая, заморенная голодом семья – это мои бабушка с дедушкой, а умирающий от истощения ребенок – как вы, наверное, уже догадались – я. А произошло вот что. Придя рано утром, миссис Рози решила побаловать нас и напекла огромный противень пышных, сладких пирожков. Присыпав золотистые лакомства сахарной пудрой, она поставила остывать их у окна. Когда же дедушка с бабушкой спустились к завтраку и миссис Рози отправилась за сладким сюрпризом, то, к своему ужасу, недосчиталась четырех штук! Куда подевались пирожки не могли понять ни дедушка с бабушкой, ни я. Только миссис Рози изрядно попереживав о потере, уже стращала бабушку историей о какой-то мифической пирожковой банде, которая скоро доведет весь город до погибели. И слушая ее красочную историю, никто не догадался бы, что речь идет всего лишь о четырех пирожках!

Допив кофе и немного послушав взрослые разговоры бабушки и миссис Рози, я направилась в сад, где уже минут пятнадцать мелькали рыжие косицы Джеки. Подойдя ближе, я увидела, что и у друзей что-то случилось. Вместо того, чтобы отрабатывать уже привычные гимнастические упражнения, брат с сестрой сидели в траве и о чем-то хмуро размышляли. Когда же они сказали, что произошло, я тоже в растерянности присела рядом и даже не заметила, как съела припасенные для них пирожки. А приключилось вот что: в сегодняшней утренней газете написали о страшной трагедии, по сравнению с которой пирожковая банда просто меркла. Питер сказал, что цирк не приедет! И не приедет он потому, что у семьи гимнастов похитили ребенка!

– Какой кошмар! – ужаснулась я. – А кто похитил этого ребенка?

– Неизвестно, – помотала Джеки головой.

– А зачем его похитили?

– Как, зачем? – Джеки широко распахнула глаза. – Теперь бандиты потребуют выкуп. Возможно, сундук золота. А может и два, – добавила она, немного поразмышляв.

– А если им не дадут этот золотой сундук? – уточнила я, чувствуя, как дрожит от испуга голос.

– Тогда все! – Джеки решительно рубанула рукой воздух. – Или продадут малыша в рабство, или подбросят какой-нибудь бедной женщине и она будет его растить. И он никогда больше не увидит своих родителей!

– Бедный малютка, – расплакавшись, я теснее прижалась к Джеки, вдруг почувствовав, что очень сильно соскучилась по маме с папой.

– Вот так и рушатся блестящие карьеры, – неожиданно заявил, молчавший до этого Питер. – А мы так тренировались!

– Да брось, нас могли бы и не взять, – постаралась, утешить брата Джеки. – Так что, считай, карьеры у нас еще и не было.

– Если б они только посмотрели на наше выступление, то непременно бы взяли, – упрямо возразил мальчик. И, вглядываясь в его огорченное, бледное лицо, я поняла, что согласна провисеть на канате хоть полдня, лишь бы он не сидел здесь, такой съежившийся и потерянный.

– Питер, цирк ведь может приехать позже, да хоть и в следующем году, ну и что? Мы еще лучше натренируемся, тогда они нас могут взять в какое-нибудь цирковое кругосветное путешествие. Туда, небось, не любых гимнастов берут, – принялась фантазировать я, желая приободрить друга. – А ребенка того, похищенного, могут и хоть завтра найти, вот увидишь!