Мариан Реняк - Митра

Хозяйка дома была в превосходном настроении и радушно принимала гостей. В прекрасном настроении был и барон. Только хан критически поглядывал на дочь. Когда она подошла к нему, он произнес с осуждением:

— Тебя так изменили?

— Никто меня не изменял. Я сама изменилась, Я не нравлюсь тебе, папа?

— Нравиться ты должна своему мужу.

— Его я не спрашивала. Такие вопросы я решаю сама.

— Ну, с этой точки зрения ты совершенно не изменилась.

— Почему ты не взял с собой маму?

— С ней случился бы сердечный приступ.

— Мама уже видела меня. И была мило удивлена. Почему ты должен всегда за всех решать — и за маму тоже?

— Как раз наоборот. Теперь ты хочешь решать за других. Почему ты навязываешь нам чужой стиль?

— Я рада, что ты пришел. Это для меня огромная честь и радость, — заискивающе ответила Ширин.

К беседующим подошли Август с женой.

— Поздравляю! Ваша дочь настоящая красавица. Откуда такое прекрасное платье? — поинтересовалась Кристина.

— Его сшила моя подруга по гимназии, — ответила Ширин и подозвала Марту. — Мы звали ее Перчик. Были неразлучны, вместе ходили на курсы кройки и шитья — каждая девушка из хорошей семьи должна этому научиться. Представитель фирмы «Зингер» давал нам уроки английского языка. Мы прозвали его Мистер Зингер. На самом деле его зовут сэр Вильям Хартон. Он всегда приносил нам самые свежие европейские журналы мод. А Перчик была просто мастер в копировании моделей. Среди нас всех она одевалась наиболее шикарно. Сэр Вильям смотрел на нее восхищенным взглядом, а мы умирали от ревности.

— Этим все и кончилось, — сказала Марта.

— Но благодаря ему ты сегодня первая портниха в Ширазе. Тебя приглашают даже, к шахскому двору.

Стоявший неподалеку Ганс Бахман с интересом стал присматриваться к Марте.

— Могу ли и я воспользоваться вашими услугами? — спросила Кристина.

— Конечно, с удовольствием.

Ширин деликатно удалилась и подошла к группе иранских женщин, одетых в староперсидские платья.

— Ширин, ты превосходно выглядишь! — сказала одна из них.

— Она всегда была прекрасна, — подхватила другая.

— Но теперь она выглядит как настоящая европейка.

— Где ты была? Расскажи…

— Ах, где она только не была! В Берлине, Вене, в Париже…

— Расскажи, расскажи, как же там живут на самом деле?

— Ну что сказать? Главное, что женщины там свободны, никто их ни к чему не принуждает. Это совсем не то что у нас. Мы — в чадре или без нее — просто невольницы. Наденешь чадру — полиция на улице сорвет ее, потому что кто-то где-то решил, что мы должны выглядеть по-европейски. Снимешь чадру — дома проклянут. А там… там я видела женщин в галстуках и пиджаках, в платьях с декольте до пояса. Никто не диктует, как они должны быть одеты. Они живут так, как хотят, водят машины, работают врачами или продавщицами в магазинах, одни ходят в кафе и бары. А актрисы… Весь мир там принадлежит женщинам. Мужчины на прощание целуют им руку — так, как у нас руку шаха. Вы представляете себе, там на глазах у всех женщине целуют руку — так, как у нас — царю царей!

Этот поразительный для иранок рассказ Ширин прервал немецкий консул, который пригласил ее танцевать. Оркестр играл танго «Звезда Рио». Ширин заметила, что Ганс танцует с Мартой.

— Как так случилось, что вы, армянка, дружите с Ширин? — расспрашивал Бахман свою прелестную партнершу.

— Что же в этом странного? Армяне живут здесь несколько тысяч лет. В Тегеране рядом с мечетью вы можете увидеть церковь. В конце концов, друзей не выбирают по религиозному признаку.

— Верно. Так же, как и жену не выбирают по национальности.

— Вот именно. Извините, вы тоже занимаетесь коврами?

— Нет. Я помогаю вашему сельскому хозяйству.

— Так, значит, благодаря вам мы всегда будем с хлебом?

— Вы переоцениваете мои заслуги. Но я стараюсь делать все, что в моих силах, чтобы урожай повысился.

Оркестр перестал играть. Барон попросил Ширин исполнить танец. Он подозвал слугу, велел соответствующим образом направить рефлектор и погасить фонари, затем дал знак дирижеру. Раздались звуки джазовой мелодии. Ширин, держа в руке легкую шаль, выбежала на паркет. Доктор Иоахим, наблюдая за танцем, обратился к хану:

— Я уже несколько лет в вашей стране, но то, что делает госпожа Ширин, можно назвать настоящей революцией.

— Простите?

— Я имею в виду революцию образа жизни.

— Признаюсь вам, что мне стыдно. Никогда не думал, что моя дочь будет когда-нибудь, словно кукла, забавлять других.

— Но она восхитительна!

— Если уж она должна походить на кого-то, мне бы хотелось, чтобы она стала такой, как госпожа Маргит. Врач — это я понимаю. А кстати, где госпожа доктор?

Сопровождаемая громкими аплодисментами, Ширин покинула зал. Доктор вернулся к беседе с ханом:

— Госпожа Маргит выехала с группой врачей из нашей больницы в Африку. Она очень хотела изучить там местные болезни. Конечно, она необходима здесь, но ей так хотелось, что мне пришлось согласиться.

Ганс беседовал с Августом.

— Сейчас мы должны серьезно заняться ханом… — сказал он.

— В каком смысле?

— Во-первых, нам необходима его сельскохозяйственная продукция. Во-вторых, сотрудничество с нами будет хорошим примером для других.

— Но я… — заколебался Август. Ганс Бахман не дал ему закончить:

— Теперь, когда вы одна семья, это не составит для вас труда.

Сидящая неподалеку Марта внимательно прислушивалась к их разговору.

Ужин подошел к концу. Барон фон Витгенштейн пригласил гостей посмотреть фильм, привезенный из свадебного путешествия по Европе. Марта, проходя мимо Ганса, слегка споткнулась. Бахман торопливо подал ей руку. Они вместе вошли в кинозал. На экране мелькали картины Вены, Берлина и Парижа. Ширин и Карл дополняли показ собственными комментариями.

— Я могла смотреть бы это часами, но, к сожалению, уже пора идти. Для меня это слишком поздно, — сказала Марта.

— У вас еще нет паспорта? — пошутил Ганс.

— Ох, давно есть, но мы же в Ширазе, а не в Европе.

— Вы позволите, я вас провожу?

— О нет! Пожалуйста, не беспокойтесь.

— Для меня это удовольствие.

Не замеченные никем, они вышли из затемненного зала. Бахман отвез Марту домой и, прощаясь, сказал:

— Я счастлив, что мог с вами познакомиться. Надеюсь, это не последняя наша встреча. А кстати, можно спросить, почему вас называют Перчиком?

— Обжигает губы, заставляет плакать…

— Так, значит, вы такая?

— Кто знает? Спокойной ночи!

Она вошла в дом. Ганс Бахман следил за ней взглядом, пока девушка не исчезла за дверью.

На следующий день Ширин вошла в рабочий кабинет Кристины. Они присели к столу, на котором были разложены человеческие черепа, фотографии, таблицы, инструменты для антропологических измерений. Кристина с жаром рассказывала Ширин о своей работе: