Роберт Куллэ - Мир приключений, 1927 № 10

РАССКАЗ, ПРЕМИРОВАННЫЙ

НА ЛИТЕРАТУРНОМ КОНКУРСЕ

«МИРА ПРИКЛЮЧЕНИЙ» 1927 ГОДА

По регистрации № 198.

Иллюстрации С. Э Лузанова

Девиз:

Летучая мышь.

Дорогой друг!

Ты удивляешься, почему я так долго ничего тебе не пишу. В своем письме ты даже употребил несколько крепких слов по моему адресу. Чтож, возможно, что я и виноват, но, держу пари, ты еще больше удивишься, когда узнаешь истинную причину моего молчания.

Не думай, что я рехнулся или что со мной происходят галлюцинации. Все, что ты здесь прочтешь, действительно было. Теперь, когда мои здешние друзья, по моей просьбе, рассказали мне со всеми подробностями как они нашли меня, после недельного моего пропадания, ни нижнем шоссе, под горой Кастель, в глубоком обмороке, и потом месяц лечили меня от нервной горячки, потрясшей мой организм до того, что я стал теперь похож ни сушеную воблу, — не верить в происшедшее нельзя. Все это было на яву, в пяти верстах от Алушты, на — или вернее — в горе Кастель.

Я расскажу тебе все по порядку. Прости, если мой слог покажется тебе неровным: до сих пор нахожусь под впечатлением пережитою, да и до конца своей жизни, наверное, не забуду всего этого. Ну, слушай!

Ты знаешь, что я люблю вставать рано, когда еще не жарко, когда солнце не давит, как непомерная раскаленная тяжесть, а только мягко и ласково пригревает. В эти часы хорошо и работать, и гулять. Море тогда особенно спокойно и маняще, горы окутаны сиреневой дымкой, и не кажется, как в полдень, что они надвигаются на берег и хотят столкнуть его в глубь моря.

В эти часы не сгоняются мимо террасы размалеванные курортники, которых я терпеть не могу. Между прочим, этим летом я их еще больше возненавидел за их манеру засучивать рукава не наружу, как это все делают, а внутрь — ужасно неестественно. Но это, конечно, к моему письму не относится.

Так вот, в одно из таких утр я сидел у себя на террасе и просматривал оттиски геологических карт Крыма, которые мы собираемся в скором времени издать. Погода, как сейчас помню, была особенно хорошая. Ночью прошел дождь, освежил воздух и прибил пыль на дороге. Море лежало как будто уставшее, медленно и глубоко вздыхало и только у самого Серега стлалась каемка мути от стекающей дождевой воды.

Надо мной, под какую-то свою песню, стучал молотком татарин-сапожник Люблю эти песни: они так гармонируют с горами и морем, и от них становится душе особенно просторно и светло…

Вдруг я услыхал топот копыт и, посмотрев на дорогу, увидал, что к моей калитке подъезжает всадник. Я узнал Ахтема, моего друга — татарина из Биюк-Ламбата. Он, видимо, был сильно взволнован и, спешившись, долго нащупывал щеколду калитки, хотя всегда находил и открывал ее сразу. Появление его меня удивило: чтобы так рано оказаться в Алуште, из Биюка ему выехать надо было еще ночью.

— Мараба! — крикнул я. — Здорово! Что случилось? Может быть ты открыл новую сталактитовую пещеру и везешь мне образцы сталактитов, пока туристы их еще не разворовали по кусочкам?

Ахтем привязал свою взмыленную лошадь к дереву и поднялся на террасу.

— Нет! — ответил он — Пещер — маленький дело, мое — большое дело. Велли пропал.

— Велли Арифов?

— Да, Велли Арифов вчера пропал.

Я расхохотался.

— Вчера? Арифов? Есть из-за чего взбудоражиться! Что он, маленький ребенок, чтобы пропадать? Лучшего ходока по горам я не знаю. Вдобавок я ему дал поручение найти в горах один редкий минерал — камень, понимаешь? Может быть, он пошел его искать, зашел далеко и заночевал в горах.

Но лицо Ахтема продолжало быть обеспокоенным.

— Э? Нэт! Ты не понимал. Под земля провалился! Со мною был, и потом нет его, пропал он.

Заинтересованный, я попросил его рассказать, как было дело, и вот что услыхал.

Вчера утром Ахтем и Арифов в поисках заблудившейся коровы поднялись на Кастель. Около самого кратера эту корову они нашли и погнали ее вниз, в Биюк-Ламбат Тропинка там идет очень круто, и, спускаясь, легче бежать, чем итти медленно. Такого мнения была, очевидно, и корова и чтобы не отстать от нее, Ахтему пришлось мчаться во весь опор, целые каскады камней сыпались у него под ногами. Арифов бежал сзади.

Добежав до первой площадки Ахтем задержал корову и стал поджидать своего спутника. Тот не приходил. Не понимая в чем дело, Ахтем несколько раз громко позвал его, но никто не откликнулся. Тогда, привязав корову, он поднялся по тропинке. Тропинка была пуста. Ахтем заглянул в кусты, походил по вершине, снова покричал — никого.

Тут в голове у него мелькнула догадка: не подшутил ли над ним Арифов, не спустился ли он по другой тропинке. Ахтем вернулся к своей корове и отправился с ней в Биюк-Ламбат. Арифова и там не было. Подождав часа два, Ахтем собрал несколько молодцов и вместе с ними обшарил часть горы, примыкающую к тропинке. Они раздвигали кусты, приподнимали упавшие деревья, заглядывали во все норы и ямы, кричали, свистели и даже спускались в кратер, хотя знали, что там Арифову совершенно нечего делать. Кастель не Чатыр-Даг, а человек не яблоко, но татары вернулись в Биюк с тем же, с чем и пошли. Они почти убеждены, что в исчезновении Арифова не малую роль сыграла «нечистая сила».

Но Ахтем этому не верит.

— Нечистый весь уехал, как революция пришла — говорит он.

И, зная, что горы — моя специальность, и что не мало горных загадок я, в свое время, разъяснял ему, он прискакал ко мне с просьбой помочь ему разыскать его пропавшего друга.

Нечего и говорить, я сейчас же согласился и, наскоро собравшись, вместе с Ахтемом отправился на Кастель Ахтем был так взволнован, что даже отказался перекусить с дороги, он только ввел свою лошадь за забор, напоил ее из фонтана я напился сам.

Следуя своей твердо укоренившейся привычке, я взял с собой все, что могло понадобиться в горах несколько свечей, спички крепкую веревку, карту, компас. Кроме того захватил еще фунта два вареной баранины и краюху хлеба. Уже в пути я отломил от нее кусок и почти насильно впихнул его Ахтему.

Дорога из Алушты на Кастель идет сначала по берегу моря, по шоссе, а потом сворачивает направо и узкой извилистой тропинкой поднимается зигзагами по крутому кирпичному наклону, вдоль и поперек изрытому водотеками. Из земли острыми углами торчат выходы Пластов глинистого сланца, ломкого как стекло, и его слоистые пластинки хрустят под ногами, ломаются и мелкими обломками катятся под гору.

Потом некоторое время тропинка идет виноградниками и, наконец, у самого уже подножья Кастель входит в прекрасный буковый лес. Там — толстые, седые стволы, приятная тень, а между ветками мелькает синяя-синяя стена моря и, чем выше поднимаешься, тем выше вырастает эта переливающаяся чешуйчатой рябью хрустальная стена.