Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

Такой человек, в такие молодые годы, счастливым случаем, а также своей отважной смелостью и гениальностью, сделавшийся государем могущественной нации, в таком возрасте, когда сам Наполеон Бонапарт был не более как артиллерийским поручиком, представляет собою самого грозного и опасного для нас врага в Индии. Он обладает таким же гением, как Роберт Клайв и Дюплекс, за исключением только их алчности. Он вовсе не любит денег, что представляется преобладающей страстью всех государей Индии; он умеет приласкать все классы населения, льстит всяким предрассудкам и говорит на всех наречиях Индии. Это все великие средства и способы нравиться населению, неспособному управлять собою самостоятельно и которое всегда имело властителей из мусульман или христиан.

А потому лорду Браддоку надлежит зорко наблюдать за всяким движением этого опасного человека. Если он пригласит из Европы многих авантюристов, таких же отважных, как он сам, и ими усилит свою и без этого воинственную армию и если сделает воззвание, обращенное ко всем недовольным в Индии, весьма возможно, что он подвергнет наше владычество большей опасности, чем кровожадный Нена-Сагиб и царица Ауда.

На это, пожалуй, возразят, что намерения его миролюбивы, так как он не присоединился к восставшим сипаям. Но возражение это неосновательно в силу того, что если он не присоединился, так только потому, что приготовления его не были закончены. Его спокойствие было только внешним, кажущимся. Он заканчивал подготовку. Некоторые из его эмиссаров распространяют в народе различные пророчества: в трактирах и во всех публичных местах открыто говорится, что освобождение Индии близко и что оно будет совершено белолицым человеком, приехавшем из-за моря.

Если бы возможно было заключить с ним прочный союз, то это непременно надлежит устроить, так как трудно представить себе более драгоценного друга, как он, или более опасного врага. Но этого не умели сделать. Вначале относились к нему как к какому-то искателю приключений, к какому-то бандиту без рода и племени и возбудили в нем две ужасные страсти: самолюбие и жажду мщения, и теперь уже невозможно доверять ему. Рано или поздно он объявит нам войну. Уже теперь он не допускает в своем государстве присутствия и опеку английского резидента, хотя во всех других государствах Индии они имеются, и вместе с тем он не имеет никаких дружественных сношений с нами. Он дает убежище всем беглецам, опасающимся нашего мщения, и когда требовали от него выдачи их, он отвечал, что француз никогда не выдает своих гостей.

Все это доказывает, каковы его намерения, и самым благоразумным было бы предупредить его, прежде чем он успеет сделаться еще более грозным. Несмотря на всю свою отвагу и все успехи, и у него есть основания к опасениям. Реформы, введенные им в управление, и законы мараттского народа, хотя одобренные законодательным собранием, возбудили ненависть земиндаров, крупнейших землевладельцев государства, до его вступления на престол всем безгранично распоряжавшимся. Нетрудно было бы возбудить их зависть и, поддержав их, помочь им свергнуть нового магараджу. Это даже представляется безусловно единственным средством для предупреждения угрожающей нам опасности, и лорду Браддоку представляется, таким образом, прекрасный случай исправить прежние ошибки и ознаменовать свое управление блестящим делом.

Эта статья доказывает, какого мнения о Коркоране были его враги англичане.

В сущности, они были совершенно правы, так как бретонец действительно хотя никому этого не высказывал, но имел в виду такой же план, как у Дюплекса или у знаменитого Бюсси, и предполагал изгнать англичан из Индии, но такое громадное предприятие не могло быть выполненным ранее пяти или шести лет, и вот потому он безмолвно и спокойно выжидал.

Но, по несчастью, как это мы увидим далее, англичане предупредили его.

Однажды утром Коркоран, выехав из Бхагавапура, тщательно осматривал границы своего государства и вместе с тем производил суд, проверял и улучшал администрацию, производил маневры армии, строил дороги и мосты и был занят по горло, так как приходилось чуть ли не самому все делать за отсутствием сведущих помощников.

Сита оставалась одна во дворце. У ног ее играл ее сын, маленький Рама, несмотря на свои два года выказывавший уже силу отца, а также грацию и красоту матери. Перед ними стоял слон Скиндиа, забавляя ребенка тем, что тихонько шевелил своим хоботом, что вызывало веселый смех мальчика, который брал конфеты из коробки, лежавшей на коленях у его матери и клал их в хобот слона, подносившего их ко рту и громко раскусывавшего конфеты зубами.

— Скиндиа, толстый друг мой, — сказала Сита, — охраняй хорошо моего маленького Рама, так же точно, как ты заботился обо мне, когда я была ребенком, таким же, как он.

Слон с торжественной важностью склонил хобот.

— Рама, — сказала мать сыну, — подай руку Скиндии.

Тотчас ребенок протянул свою ручонку, всунул ее вовнутрь хобота слона, схватившего его с изумительной осторожностью и поместившего на своей спине, где маленький Рама начал танцевать и кричать от восторга.

Вскоре по приказанию Ситы слон с крайней осторожностью спустил ребенка обратно на землю.

— Еще! Еще! — кричал малютка.

Слон возобновил те же маневры, но теперь посадил ребенка к себе на шею. Рама, уцепившись за оба длинных уха Скиндии, громко хохотал, крича:

— Скиндиа! Я хочу, чтобы ты ходил.

Слон важно расхаживал.

— Скиндиа! Я хочу, чтобы ты бежал рысью.

Слон бегал рысцой.

— Скиндиа! Я хочу, чтобы ты скакал.

Скиндиа несся галопом вокруг парка.

— Спасибо, спасибо, мой дорогой толстяк Скиндиа! — кричал Рама. — Я тебя очень, очень люблю! Теперь опусти голову, я хочу сам спуститься на землю.

Цепляясь руками и ногами за длинные клыки слона, ребенок тихонько соскользнул на землю.

После этого доложили Сите о приходе Сугривы.

— Государыня, — сказал он, — иностранец, приехавший из Европы, явился во дворец. Он называет себя немцем, ученым и фотографом и носит очки. Что с ним делать? Мое мнение таково, что самое благоразумное или повесить его, или выслать вон, за пределы нашего государства. Он гораздо более похож на шпиона, чем на честного человека.

— Мои предки, — сказала Сита, — никогда и никому не отказывали в гостеприимстве. Приведите ко мне этого чужестранца.

Немца ввели в парк. Это был человек высокого роста, с загорелым лицом, изрытым оспой. На глазах у него были синие очки.

— Добро пожаловать! — обратилась к нему Сита. — Кто вы такой?

— Государыня! — отвечал немец, довольно хорошо говоривший по-индустански. — Меня зовут Сципион Рускерт, я доктор Иенского университета, и по поручению Берлинского Географического общества должен составить реферат о геологической формации, флоре и фауне гор Виндиа. Меня привлекли сюда рассказы о научных познаниях и необычайном великодушии знаменитого магараджи Коркорана, вашего супруга. Его слава и гений так всем известны, что…