Ренэ Гузи - В стране карликов, горилл и бегемотов

По склону холма, среди бананов, манговых, дынных и лимонных деревьев, разбросаны были туземные хижины, крытые соломой золотисто-желтого цвета. Перед каждой такой хижиной, вокруг огня сидели туземцы и вели мирную беседу. По временам, то здесь, то там мелькал в полумраке ярко-красный плащ негритянки.

На вершине небольшого холма, вокруг офицерского собрания, с белыми, окрашенными известкой стенами, находилось восемь или десять строений из красного кирпича, подобно хижинам туземцев, крытых соломой. Эти строения образовывали четырехугольник, внутри которого были разбиты правильные и даже слишком симметричные аллеи, обсаженные кофейными деревьями и небольшими эвкалиптами.

С веранды офицерского собрания, немного нагнувшись, можно было видеть берег реки, примитивную пристань с причаленными к ней пирогами и большой, принадлежавшей посту, лодкой, выкрашенной в ярко белый цвет, которая сверкала на освещенной последними лучами заходящего солнца воде. На берегу реки, в тростниках, царило оживление. Матери, с обернутыми куском материи бедрами, купали своих младенцев, оглашавших воздух плачем и криками. Другие женщины, погрузившись до половины тела в воду, мыли белье. Маленькие негритята, с тонкими ногами и выдающимися животами, бегали и резвились, и их громкие гортанные крики доносились до поста.

В тихий и теплый вечер, духота которого умерялась легким ветерком, дувшим с Танганайки, нельзя было не наслаждаться этим чудесным видом. И находившиеся на посту - административном центре округа - одиннадцать белых, искренне или нет, но поддавались его очарованию. Никто не говорил ни слова. Сливаясь с шумом реки, с противоположного берега доносились заглушенные и однообразные звуки туземного барабана, на котором кто-то умелой рукой отбивал отрывистую дробь.

Между тем начальник поста, польщенный замечанием Крумбрюгге, с самодовольным видом оглядывал прямые, тщательно вычищенные аллеи и расположенные в виде правильного четырехугольника строения поста. Но когда он бросил взгляд на разбросанные в живописном беспорядке хижины туземцев, то это, наоборот, заставило его нахмурить брови. Помешанному на порядке старому служаке такое отсутствие симметрии казалось глубоко возмутительным.

- Эти дурни неспособны даже выровнять в одну линию свои домишки! - говорил он чуть не ежедневно, презрительно выпячивая нижнюю губу. И когда доктор, поэт в душе, с густыми волосами и обросшим бородой лицом, по какой-то случайности попавший в центральную Африку, начинал говорить ему об эстетике, местном колорите и своеобразной красоте, он отвечал саркастически и не допускающим возражения тоном:

- Подумаешь, какой ценитель нашелся! Торговец хиной!..

На посту, так хорошо устроенном и напоминавшем настоящую казарму, как с нескрываемой гордостью говорил капитан, все обстояло бы хорошо, не будь муравейника, сооруженного муравьями-термитами, да еще как раз перед караульным помещением! Этот огромный термитник, сероватого цвета, твердый, как гранит, похожий на храм с куполами, башенками и маленькими колокольнями, давно уже мозолил глаза начальнику поста.

Правда, в нем был местный колорит; в этом не было сомнения; но его живописный вид как раз и раздражал больше всего капитана.

- Проклятый термитник! - воскликнул он. - Он портит весь пост. И надо же такое несчастье! Как будто эти подлые насекомые не могли найти другого места!

- А отчего бы не взорвать его, господин комиссар! - предложил, желая понравиться начальнику, толстый лейтенант. - Кажется, пороху у нас довольно. Еще третьего дня я получил тридцать бочонков. Хороший заряд… фитиль… трах и готово дело! Сразу станет чисто и хорошо. Будем тогда, по крайней мере, полными хозяевами.

- А знаете, в сущности, это хорошая мысль! Пожалуй, следовало бы так поступить! - проговорил капитан. - Главное, чтобы не попортить чего-нибудь вокруг, когда будем взрывать этот проклятый муравейник. Ведь мины взрываются как хотят, когда хотят и притом неизвестно в какую сторону! Знаю я их… Пожалуй, лучше подождать, пока сюда не приедет один из инженеров, занятых по проведению железной дороги. Например, Гендрик; он как раз артиллерист… Впрочем, позвольте! А Мелерте? Он ведь также артиллерист… Послушайте, Мелерте, сумели бы вы взорвать эту штуку? Как вы думаете насчет этого? Ведь мины это по вашей части! Артиллерист должен это знать, черт возьми!

И капитан, с хитрым видом (сам он служил раньше в пехоте) и довольный, что может поставить в затруднительное положение молодого лейтенанта, приехавшего с последним пароходом из Европы, вопросительно взглянул на него, склонив немного голову на бок и подмигивая глазом.

Артиллерист Мелерте (вечно создающий хлопоты со своими двумя пушками Норденфельда, как говорил про него Конинк, старый сверхсрочный унтер-офицер, дослужившийся до капитана), изящный юноша, с немного женственным лицом и холеными усами, всегда одетый с иголочки, окончил военную школу прикладных знаний. Как принадлежащий к избранному роду оружия, он обязан был знать, как надо заряжать мину. Обязан - да, без сомнения, но только в теории. На практике он имел об этом самое смутное понятие. В сущности он, конечно, сумел бы взорвать мину. Но зарядить ее и, главное, зарядить как следует - это было другое дело!

Несмотря на это он с непринужденным видом и немного свысока - этот осел Конинк все время иронически на него поглядывал - ответил комиссару:

- Разумеется, господин капитан! Ничего не может быть проще этого. Завтра в это время термитник исчезнет. Можете на меня положиться!

- Постарайтесь только ничего не испортить! - заключил капитан, немного обеспокоенный и почти сожалея, что затеял эту шутку. Но уж раз дело было начато, отступать было поздно. - Ваш камуфлет, - добавил он, - должен уничтожить только термитник, и ничего больше. Пожалуйста, помните это!

- Будьте покойны, господин капитан! - повторил с важным видом Мелерте, начинавший, однако, немного волноваться, после чего с нахмуренным лбом погрузился в свои размышления.

Внезапно лицо его прояснилось. А Толлен и Кау, на что? Его Толлен «Спутник офицера артиллерии и инженерных войск», который находится у него где-то в чемодане и который он не брал в руки с самого отъезда из Европы. Он совсем о нем позабыл. Превосходное дело! Это даст ему возможность освежить в памяти немного позабытые им познания, приобретенные в военной школе. В Толлене он найдет все необходимые указания. И эта старая шляпа Конинк увидит на что он способен. Ну, теперь только держись, термитник!

На следующий день Мелерте в течение всего утра с озабоченным и важным видом бегал от канцелярии к складу, от склада к термитнику, а от термитника опять к складу. Он начал с того, что получил по ордеру 120 кило пороха в шести цинковых ящиках, которые он выхватил из рук помощника заведующего складом, причем последний со слегка ироничным видом шепнул ему: