Иван Головченко - Черная тропа. Повести и рассказы

«Как же так? - думал я. - Иметь ружье и не принять мер предосторожности? А ведь с оккупантами воевал, бандитов искоренял!… Видно, очень о рекордсменке тревожился… И может быть, голоса за окном узнал?… Конечно так, иначе он несомненно взял бы на случай ружье. Тем более что сам накануне звонил Костенко и сообщил о каких-то своих опасениях… Да, теперь о них не узнать!… Впрочем, возможно, он что-нибудь говорил жене? Это сейчас же необходимо проверить!»

Очень тяжелая обязанность расспрашивать людей в минуты их душевных потрясений, однако я знал, как бывает подчас гибельна для розысков преступника каждая минута промедления и, поборов чувство неловкости, возвратился в комнату, где осталась жена Невроды

Ничего существенного узнать от нее не удалось. Бедная женщина находилась в шоковом состоянии; в ее памяти образовался провал, отделяющий сегодняшний день от вчерашнего. Она могла рассказывать только о событиях минувшей трагической ночи, все остальное если не начисто стерлось из ее памяти, то отступило далеко назад.

Я попрощался и направился в сельсовет, где Костенко опрашивал ближайших соседей Невроды.

Только теперь, на свежем воздухе, я почувствовал, как измотала меня дорога и как измучился я душевно.

«Присяду возле этого дедушки, - решил я, заметив на скамейке у калитки одинокую фигуру старика, - хотя бы немного отдохну…»

Охотно подвинувшись и покосившись на мои погоны, старичок из деликатности не завел разговора об убийстве видимо понимая, что мне эта тема неприятна.

- Отдохнуть решили, проветриться? - спросил он приветливо. - Вот и я свои старые косточки на солнышке грею Хорошо-то как! Когда еще денек такой выпадет!

- Да и денек хорош, и в селе у вас так чудесно, - поддержал его я. - Вон какие хаты отстроили!

- Хаты добрые, - согласился старик. - Можно сказать: и углами красна теперь изба, и пирогами.

- Значит, живете неплохо?

- Не жалуемся. Пашиничка есть, государство в обмен на лен дало, деньжонки на трудодень получили, овощь всякую имеем.

- А сало у вас есть, дедушка?

- А у кого его нет, сала-то? Мужик без сала не работник! А вы что, сало любите? - усмехнулся старик, и вокруг его глаз лучиками собрались лукавые морщинки.

- А кто же его, дедушка, не любит!

- Ну, тогда приходите, попотчую.

- За приглашение спасибо. Закончим дела - обязательно приду.

- А может, сейчас? Перекусить между делами-то?

- Нет, сейчас спешу, и без того с вами засиделся. Ждут…

- Ну, на нет и суда нет. Тогда до свиданьица. Только обещание свое помните!

- А как же, дедушка! - отозвался я уже на ходу, заметив спешившего мне навстречу Костенко.

- Какие-нибудь новости, майор?

Костенко выглядел очень усталым и озабоченным.

- Опрос ничего не дал, а новости все же есть. Метрах в ста от председательской хаты преступники свернули на огороды, вон через тот двор вдовы Грицай. У нее картофельную сухую ботву, сложенную в кучу, кто-то ночью ногами разметал. В конце огорода найдена одна очень интересная штуковина: ремень и самодельные ножны. Сейчас покажу…

В сельсовете Костенко подал мне эту не совсем обычную находку.

- Очень интересно! - вырвалось у меня. - Эта немая вещь многое может нам рассказать! И ремень, и ножны изготовлены из кожи-сырца, кустарной выработки - это первое. Второе: на боках ремня отчетливо видны свежие следы среза ножом. Ножны сшиты просмоленной сапожной дратвой и ею же пришита пряжка к ремню - третье важное обстоятельство. Кстати, пряжка ржавая, а проколы для дратвы свежие. И все они сделаны опять-таки сапожным шилом. Наконец, еще одно - сама форма ножен, размер их. Все говорит о том, что они были изготовлены для финки. А Неврода убит именно финским ножом. Итак, у нас есть несколько исходных нитей, по которым мы можем искать или самого убийцу, или человека, знающего преступников, изготовившего для них ремень и ножны.

- Если малость поразмышлять, - задумчиво сказал Костенко, - то человек этот должен заниматься тайной выделкой кож и быть одновременно сапожником. Но ведь мог же он кожу просто купить?

- Вот и надо соединить эти две нити, если такое предположение верно. Во всяком случае, начинать надо с поисков сырца, от которого был отрезан ремень. Свежие срезы свидетельствуют о том, что это было сделано недавно. Значит, наши шансы найти кожу не так уже малы. Прошу вас выяснить, кто в селе занимается тайной выделкой. Кстати, о находке ремня и ножен кто-нибудь знает?

- Только Грицай, но я ее предупредил, чтобы она молчала. Думаю, будет молчать. Между прочим, она и сама просила никому не говорить о находке на ее огороде, так как опасается мести преступников.

Короткий осенний день клонился к вечеру. Пора было подумать и о ночлеге. Вспомнив о радушном приглашении старика, я решил заночевать у него, надеясь кое-что узнать о местной обстановке.

- А, уважили-таки, не побрезговали! Я думал, просто шутки шутили, - весело крикнул старик, коловший у крыльца поленья. - Ну, милости просим, заходите! Закончили, значит, с делами?

- То-то и оно, что нет. Заночевать придется. Вот я и пришел к вам за советом: не знаете, у кого посвободнее?

- Да у нас же, у нас, мил человек! С превеликим удовольствием гостя такого примем. Двое нас на всю хату - я и дочка. И о чистоте не сомневайтесь. В комнатах у моей Насти, как в веночке.

Действительно, в горнице, куда ввел меня старик, было чисто и уютно. Недавно побеленные стены отдавали белизной, радовала взор веселая роспись на зеркале грубки, пестрели цветными узорами искусно вышитые полотенца. Пучки сухого шалфея и богородицыной травки, засунутые за большой портрет военного в форме сержанта, наполняли комнату немного терпким ароматом.

- Зять мой… Погиб на фронте, - пояснил старик. Он открыл дверь в соседнюю комнату и кликнул:

- Настя, иди принимай гостя!

В дверях показалась еще молодая женщина. Загорелое ее лицо и веселые карие глаза были приветливы.

- Просим садиться, - молвила она певучим голосом. - С батей пока побеседуйте, а я вечерять вам соберу.

Молодая женщина быстро засновала по комнате, ловкими движениями оправляя скатерть, накрывая на стол, нарезая хлеб.

Вскоре на столе появились традиционные соленые огурцы и помидоры, вспотевший, обвязанный чистой тряпочкой кувшин, сложенная аккуратными колечками домашняя колбаса, большой кусок сала.

Старик с лукавой усмешкой похлопал рукой по кувшину:

- Тоже собственного приготовления. Наливочка! Употребляете? Или, может, сбегать в сельмаг?

- Со своим уставом в чужой монастырь не ходят, - сказал я, присаживаясь рядом с хозяином.

- Ну, тогда налей, Настуся, по первой и с нами хоть пригубь.

- Почему же только пригубить? - спросил я.

- Она дояркой в колхозе, и самое время на работу бежать, - объяснил старик.