Иван Головченко - Черная тропа. Повести и рассказы

- Мы сделали хронометраж. С момента выхода Захариной из цеха до места, где ее настиг взрыв, прошло ровно полторы минуты, - многозначительно сказал прокурор.

- Понимаю. Очень важно установить, что же было в цехе до взрыва, - сказал полковник.

- И единственный свидетель этого - Захарина. - И, обращаясь к девушке, попросил: - Рассказывайте все, что помните.

- Я уже все сказала.

- А кто оставался в цехе?

- Начальник цеха и три слесаря,

- Что они делали?

- Слесари возились у шнековых аппаратов. Начальник цеха что-то писал.

- Может быть, вы заметили что-нибудь необычное в их поведении?

- А шо може буты необычного?

- Ну, скажем, суетились, волновались, возможно, проявляли растерянность?

- Ничего такого не було.

- Ну, а может, пожар?

- Та вы шо? Який там пожар! Не було цього, - девушка обиженно отвернулась. - Ще питати будете?

- Пожалуй, все. И за это спасибо. Очень ценные сведения вы нам сообщили, - сказал прокурор и снова уселся, указательными пальцами опершись на стол.

- Та шо там я таке сказала?

- Спасибо. Очень хорошо сказали. - Полковник подошел к Захариной, взял ее за локоть. - Разрешите задать еще один вопрос? Что говорят люди о взрыве?

- Люди? Разное говорят.

- Ну, а все же?

- Говорят про шпионов, а больше начальство ругают.

- Про шпионов тоже говорят?

- Ще як! Дид Свирыд даже , сам бачив, як спускались парашютисты биля самого завода.

- Кто такой этот дид?

- Сторожуе в ночь коло заводского ларька…

Захарина ушла. В комнате воцарилась тишина. Следователь пересматривал ранее составленные списки инженерно-технического персонала, выбирал, кого еще допросить. Прокурор посматривал на часы, видимо думал об обеде. А полковника волновало сказанное девушкой о шпионах. Он уже успел и раньше наслушаться о том, как эти шпионы «спускались на парашютах». Все это выглядело наивно и неправдоподобно. И все же возможность умышленного взрыва цеха он исключить не мог. Если предположить, что взрыв явился только результатом технических неполадок в цехе, то ему, полковнику госбезопасности, здесь делать нечего. Пусть прокурор сам разбирается и определяет виновных. Но пока не было материалов, дающих основание для таких выводов.

Полковник и Романкин в гостиницу шли пешком. Над городом опускались сумерки. В одноэтажных домиках, обсаженных вишнями и обнесенных заборчиками, зажигались огни. Полковник всей грудью вдыхал бодрящий морозный воздух, подставляя утомленное лицо ветерку. Бессонная ночь и напряженный день давали о себе знать. Когда Романкин сказал, что имеются серьезные документы, свидетельствующие о грубых нарушениях техники безопасности в цехе, полковник резко прервал:

- Вы, кажется, чекист, и не техника безопасности предмет ваших забот.

- Само собой, товарищ полковник, но в документах цеха такие перлы, что сами говорят за себя! Удивляюсь, почему цех раньше не взорвался!

- Подобного я сегодня наслушался вволю. Если нет ничего другого, давайте перенесем разговор на завтра.

В гостинице их встретила высокая женщина. Если бы не сеточка морщинок у глаз, она выглядела бы совсем молодо.

- А я вас давно жду! Позвонили еще утром, что вы приедете. Ваша комната на втором этаже, я провожу вас!

- Спасибо, - поблагодарил полковник.

В гостинице было тепло. Ощущался запах краски и сырого мела. Уже поднявшись на второй этаж, женщина сказала:

- Только три дня, как открыли гостиницу. Вы, можно сказать, новоселы. А вот и ваша комната, пожалуйста, входите!

Когда она ушла, Романкин сказал:

- А хозяйка наша, товарищ полковник, просто писаная красавица.

- Понравилась?

- Хороша, ничего не скажешь!

- В Донбассе почти все такие. И это не случайность. Сюда съезжались отовсюду люди всех национальностей. Приезжали и женщины. Замуж выходили те, что покрасивее, оседали на постоянное жительство. Так постепенно произошел своеобразный отбор.

- А ведь в этом, пожалуй, есть рациональное зерно, товарищ полковник! Эта красавица действительно воплотила в себе интернациональные черты. Брови кавказские, тонкие и легкие, как морская чайка, разрез глаз восточный. Сама стройная, будто русская березка. А руки… Вы заметили ее оголенные руки? А как она на вас посмотрела!…

- На меня? Выдумываете, - равнодушно сказал полковник.

В дверь постучали.

- Извините, - в комнату вошла администратор гостиницы, - забыла сказать, что у нас на кухне есть чай, а внизу в ресторане можно поесть.

- Спасибо, воспользуемся вашей любезностью, - сказал полковник.

- Вот бы чайку организовать, - сонно молвил полковник, когда женщина скрылась за дверью.

- Это можно! - Романкин ушел за чаем.

Только полковник переоделся в пижаму, как в комнату, постучавшись, вошел худощавый щуплый мужчина, длинноволосый, с большими очками на остром носу.

- Извините. Хочу представиться. Профессор сказал мне, что нам предстоит работать с вами.

- Давайте знакомиться, - пожал полковник сухую руку гостя.

- Сиверский. Кандидат технических наук, член экспертной комиссии.

- Профессор, кандидат наук - целое отделение института! Наверное, думаете растянуть исследования на целый месяц.

- О, полковник, дай боже, как говорят, в месяц управиться!

- А вы разве не знакомы с материалами следствия? Прокурор уже заканчивает уголовное дело, а вы собираетесь быть здесь месяц?

- Уголовное дело не моя стихия. Истину я привык познавать научным путем. А для обобщений еще не вижу материала. - Сиверский лукаво улыбнулся.

- Вы ставите под сомнение материалы уголовного дела?

- В уголовном деле все правильно. И все же, чтобы принять это за доказательство, нужен эксперимент.

- Эксперимент?

- Да. Научный эксперимент. Надо проверить аммонит на «чувствительность». А вообще у нас с вами еще будет много времени для беседы. Очень твердый орешек выпал на нашу долю. Рад с вами познакомиться…

В дверях Сиверский буквально столкнулся с Романкиным.

- Кто это? - спросил Романкин, когда дверь закрылась.

- Крупный ученый по взрывчатке, правая рука профессора.

- Науку двигать приехали! Но мы и без них обойдемся. Я вам через два дня доложу исчерпывающие данные о причинах взрыва, - заверял Романкин, наливая чай.

- Ну-ну, поглядим…

Выпив чай, Романкин разделся и лег. А через несколько минут он уже спал. Полковник еще долго сидел у стола, временами отхлебывая уже остывший чай. Напрягая память, пытался восстановить многочисленные впечатления, полученные за день напряженной работы. И все же, анализируя показания свидетелей, данные документов о положении в цехе до взрыва, объяснения директора, он не мог прийти к какому-либо определенному выводу о возможных причинах взрыва. Первое, что бросилось в глаза, - грубые нарушения правил безопасности. Прокурор и Романкин схватились именно за это. Но разговор с профессором и Сиверским побудили полковника критически отнестись к их мнению.