С. Ф. Платонов - Мир приключений, 1928 № 09

Дюкро обратился к Рожэ:

— Дорогой мой, — сказал он. — Человек, ведший это дело, инженер Фернан, — ум первой величины. Фернан не окончил ни одного из высших учебных заведений. Это бывший рабочий-электрик. Он посещал вечерние курсы и сам себя образовал. Понемногу он прошел все ступени: был кондуктором, потом техником тяги в Южной Компании. Это было в тот момент, когда электрифицировали сеть Пиренеев. И вот теперь — он главный инженер Транссахарской дороги.

— А этот араб? — сказал Рожэ.

— Это — эмир Эль-Абиода.

— А человек, который его сопровождает?

— Я забыл его имя. Мне говорили, что это отъявленный мошенник. Да и похоже на то.

Полковник повернулся к ученому. Тот горестно бормотал:

— Этот Тиксадор мне необходим.

И чтобы объяснить полковнику:

— Это богатый винодел из Люнеля. Я долго жил у него, когда мы производили раскопки между Люнелем и Монпелье.

Поезд остановился на станции Тлета. В окна вагонов высунулись головы. Путешественников ожидал сюрприз. Перед вокзалом остановился беговой автомобиль, весь покрытый пылью. Из него вышли двое мужчин. Марсан закричал:

— Тиксадор!

Это действительно был мосье Тиксадор. Несколько секунд спустя, Тиксадор усаживался на свое место, позади кресла Марсана.

Это был крепко сколоченный человек лет пятидесяти. Густые, очень черные волосы, черная борода веером, быстрый взгляд, великолепные зубы.

— Вот и я, старина, — крикнул он Марсану.

— Семфориен, — повернулся он к следовавшему за ним слуге, — займись багажом.

Семфориен, спокойный и важный, повидимому, был смущен развязностью своего хозяина.

Быть может, Олив Тиксадор и не отличался утонченными манерами, но за то это был человек, сделавший себя сам и но скрывавший этого. Все свои деньги он заработал собственным трудом, начав с того, что катал бочки под навесами Люнеля.

А поезд продолжал свой путь. Реже стали роскошные виноградники, давали себя чувствовать первые отроги Атласа.

Мимо полковника прошел высокий, худой человек с седой бородой и в очках. Дюкро протянул ему руку:

— Здравствуйте, дорогой профессор, — и представил своей дочери профессора Мартра, алжирского медицинского факультета.

Профессор объяснил свое присутствие; вот три года, как он не был в отпуску. Все его время поглощали его курсы, клиника, консультации.

Обед подали на маленьких подвижных столиках. Меню было прекрасное и все было отлично сервировано. После обеда Алина погрузилась в чтение, а мужчины ушли курить в вагон-бар. Поезд поднимался все ближе к высотам плато. Начались приготовления к ночи. Опускались подвижные занавеси с алюминиевыми ребрами, раскидывались кресла. Каждый из путешественников очутился в уютном купэ, правда тесном, но таком удобном.

Рожэ спал великолепно. Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко. Песчаная равнина, прерываемая кое-где кустарников! тянулась до восточного горизонта. На станциях — арабы в серых бурнусах, а дальше видны были их стада овец, ощипывающие жесткие кустарники.

Остановки поезда были довольно продолжительны. Начиная с первых оазисов на южном склоне Атласа, путешественники могли наблюдать, что здесь совершенно не изменилась былая земледельческая жизнь. Повсюду стены из высохшей грязи разграничивают сады. Природа просыпалась, на виноградниках уже заметно было цветение. За плодовыми садами стройные финиковые пальмы пышно распускали букеты своих верхушек. На земле пятна света прорезали тень.

Поезд бежит, и теперь Атлас, оставшийся позади, как волна, накатился на пустыню. Это длинная, гористая волна, могучая и дикая, разбивающаяся и снова без конца поднимающаяся. Последние уступы Атласа, пустынная часть Алжира— это край европейского мира, опускающийся постепенно, чтобы оборваться в мертвенном пространстве Сахары.

В оазисах житель Сахары черпает воду на глубине шестидесяти-восьмидесяти метров под землей.

Сахара! Как много говорят эти три слога. У порога Сахары остановилось победное шествие римлян. Позднее арабы тоже мало проникали вглубь ее. Сколько тайн и сколько легенд! Страна без воды, без деревьев, страна жажды, страданий и смерти. Воображение рисовало караваны, отправляющиеся в Судан; размерен шаг верблюдов и все этапы одинаковы под огненным небом.

Солнце заходит и наступает ледяная ночь под усыпанным звездами небом. Ни дождя, ни источников; дни сменяются, похожие один на другой, ветер обжигает горло. Верблюды падают. Изредка попадаются побелевшие скелеты, точно межевые столбы, расставленные на дороге от Атласа к Нигеру.

А теперь, — по двум стальным лентам, великолепные вагоны, маленькие катящиеся дворцы, движимые электричеством, мчатся почти без всякой тряски, бросая вызов тайнам пустыни!

Порой на вершине обожженной солнцем скалы, на фоне неумолимой лазури неба, показывается большой лев. Величественный хищник подстерегает транссахарскую железную дорогу, проходящую внизу, в песчаной равнине.

Этот лев — как бы символ огромной и таинственной Африки, Afrika portentosa древних.

Рожэ Валентэн пришла мысль пройтись по всему поезду. В четвертом вагоне он удивленно остановился. В одном из кресел сидела женщина лет сорока и, улыбаясь, смотрела на него.

Рожэ узнал мадам де Трезанн, жену владельца плантаций на Нигере.

— Что вы здесь делаете? — спросила она Рожэ.

— Я еду от Орана до конечной станции и снова назад, — ответил Рожэ. — А ваш супруг?

— Он встретит меня в Тимбукту. Я провожала своих детей во Францию. Тяжело расставаться, но им необходимо учиться.

Обменявшись еще несколькими фразами, Рожэ вернулся на свое место и, заказав чашку чая, стал прислушиваться к оживленной беседе старика Марсана с полковником Дюкро.

— Вы воображаете, — говорил Марсан, — что с вашими железными дорогами, радио и электричеством вы что-то выдумали? Конечно, мы скорее идем вперед, но что скорость для тех, перед кем Время? А римляне строили для Вечности. Да, Африка — римская, Это любимая теория моего друга Луи Бертран и моя также. Латинский гений навсегда отметил Африку. На этой земле ислам — случайность. Он вошел в Африку, пересек ее, не сумел в ней пустить корни а не мог ее покорить. Простая случайность, говорю я. До того самого дня, когда от ислама останется одно только воспоминание.

Рожэ Валентэн поднял от чашки чая голову и увидел в нескольких шагах араба, шейха-Эль-Абиода. Он стоял, скрестив руки, и слушал Марсана.

Дюкро не мог усидеть на месте. Он проходил по поезду из конца в конец, останавливаясь порой в большом вагоне-салоне. Отсюда было хорошо видно, как во все стороны раскинулась Сахара. Поезд мчался от оазиса к оазису. Эти оазисы, точно нанизанные четки, преимущество пути от Орана. Солнце сверкало на небе, но в вагонах с цветными стеклами, тщательно защищенными от пыли, великолепно проветриваемых автоматическими вентиляторами, дышалось легко, как в оазисе.