Марк Евсеев - Полеты средствами водоплавающих

— Ты как думаешь, Михаил, каковы перспективы Марсианских исследований с последующей успешной колонизацией? — Сатурн высоко задрав подбородок смотрел на плакат Роскосмоса «Подними голову — 55 лет».

Миша улыбался не менее олигофренически, перемещая взгляд постепенно с лица Сатурна на огромный, размеров неба, плакат, — Ух, Сатурныч, заживе-е-е-е-м! — мечтательные лица страждущих нисколько не выдавали. Разве что Сатурн прослезился.

— Как там Ника, от скуки совсем загибается? — косясь на безвкусные картинки американских городов из графических романов конца прошлого века, непринужденно вопрошал Сатурн Михаила за столиком в небольшом баре на Дюкло, — Каждый день мультики крутит, и в свою очередь я с них не по-детски плачу, просыпаясь как последний протуберанец, цепляющийся изо всех сил за остатки воспоминаний.

— Последние дни особо сосредоточенный, а сейчас так и совсем закрылся и не выходит, работает над новым проектом. Кажется, дело до конца доводит, основной этап, думаю, пройден.

— Это ты как определил? А, не отвечай, знаю. Но с кем и почесать-то, кроме как с тобой. Совсем кончились богатыри, один ты остался, Михаил Корневой. Страшное имя.

— Так тебя беспокоят последствия последнего сна — вскользь ты упоминаешь только самое главное. Понимаешь, в игрушки Никандра я не могу влезать, поэтому конкретно ничего не говори, не забывай, я работаю лишь с переживаниями и эмоциональными потрясениями. Честно говоря, он предупредил о твоем желании что-то обсудить.

Сатурн смотрел на разорванные липкие от соуса бумажки, скреплявшие до этого местного пошиба шаверму. Однако сквозь слова Миши и столь знакомый запах употребленного блюда он различил две вещи, которые не удостоил вниманием раньше. Он не понимал свое переживание, а значит Никандр в данный теме делал выводы по-своему, не основываясь на догадках Сатурна, которые пока что попросту не родились в его голове. Значит, здесь и есть первый слабый намек на точку Никиной слабости.

Сатурн с самого детства приучил себя в подобных ситуациях действовать, а не придаваться размышлениям. Будучи чистым листом в ладони Никандра, он начинал бормотать бессвязные слова, перетекающие в настолько же бессвязные предложения и целые поэтические этюды, в следствие которых на мгновение вспомнить то, что он скрывал, удавалось вообще-то не всегда.

Можно было различить Мишино сочувствие, поддаваться же его чарам не стоило. Потому Сатурн внезапно встал и молча покинул заведение. По пути домой ночными дворами, вперемешку с шумовыми помехами искусственных бессвязностей, он, забываясь, вспоминал где мог читать про лунные иглу и предполагаемые основы марсианского устройства.

В темноте, проплывая взглядом сквозь колеблющиеся улицы обыкновенных полуразвалившихся зданий эпохи русской смерти, Сатурн рисовал картинки диких и не совсем животных, разгуливавших свободными особями по оставшимся от человека пустыням, казалось, силящихся понять однобокость строений и уразуметь причины столь упорной работы их несмышленых соседей по планете.

Волки небольшой стаей обнюхивали разбросанные повсюду кирпичи, в это время суток кристально серые подобно им самим. Перебежками, исчезая и появляясь — порционно делясь информацией о передвижении, группа синеватых белок молча летела из квартиры в квартиру сквозь пустые окна старого пятиэтажного дома. Могучие обезьяны фундаментально свешивались с деревьев, оставляя в качестве поддержки одну лишь правую переднюю лапу. Львы чинно, торжественно прогуливались по мягкой изысканно убранной летней траве небольшого футбольного поля, острова чистоты, отгороженного от общего, но не большого беспорядка внутри двора.

Сатурн засмотрелся на величественную львицу, лежавшую на спине внутри штрафной прямо на одиннадцатиметровой отметке. Казалось не ясным, что именно притягивает взгляд, но сделать попытку оторваться с каждой секундой представлялось все более и более трудоемкой задачей. Волшебство осанки и выдержки манили внутрь сознания, Сатурну показалось будто испытывает странное забытое детское чувство, которому присущи необходимость и желание развиться. Чуть подавшись вперед, он ощутил неестественный контроль снизу правого глаза. Понимание и осмысление происходящего отступили под давлением животных инстинктов.

В какой-то момент перед Сатурном вновь промелькнула возможность догадки, сменившись яростными потоками мыслей, требующих своего представителя за круглым столом происходящего. Однако правый глаз Сатурна оставался все также на месте под влиянием цепкой хватки, очевидно, львицы.

Не находя лучших альтернатив, он подался слегка вперед и, преодолев барьер с чем-то мягким по типу «чпок», свободно понесся в сторону ожидавшего животного, протекая сквозь ее левый глаз в характерном направлении.

— Ты не дослушал, — Миша улыбнулся, — Извини, последнее время настолько оголтелых приходится вытаскивать через детские фантазии. Не откажешься от небольшого внушения?

— Мне казалось, свобода воображения частично соблюдается.

— Темный ты человек, Сатурныч, методов не знаешь. Обижаться на шутки подобные моей — лишать себя бесплатных аттракционов.

— Будто тебе неведомы мои стремления.

— Я бы сказал, — он посмотрел на Сатурна с заговорщицкой улыбкой, — Заведомы.

Они рассмеялись бесшумно.

Миша Корневой был скорее куратором Сатурна, нежели обычным другом. Но в общем случае на кого и можно было надеяться и с кем приятно было скоротать немного времени, так это с Мишей. Он не всегда был таким, как вечером того дня, Сатурн помнил его ещё до откровенной работы на Никандра. Миша, подобно своему планетарного масштаба другу, ничем до конца не увлекался. И все вокруг для него несло не больше пользы, чем для кота информация на экране ноутбука, клавиатуру которого он использует как теплую лежалку. Миша Корневой не беспокоился о разговорах и молчал практически постоянно, да и вопросов ему никто не задавал. Когда-то Сатурн, увидев его, воскликнул, стоя лицом к приближающемся Корневому, — Вот, по истине идёт мертвец, и истина под ним прогибается!

Корневой в тот момент ничего не слышал, потому как грел уши в наушниках. Увидев же впереди Сатурна, Михаил промолчал и прислушался к наушникам, там ничего не было, батарейка уже давно села, а он и не заметил. Тогда Миша остановился и посмотрел на Сатурна, тот протянул руку и поздоровался, — Сатурн.

Миша, ничего не подозревая, ответил с важным видом, — Земля.

Они поклонились друг другу и интерпретировали межпланетные отношения как дружественные. Сатурн последовал за Мишей и всю следующую неделю прослушал сотни интересных историй о Земле и землянах, и в частности центром межпланетных коммуникаций Корневой заслуженно определил свою квартиру, так как ни в одной из прочитанных прежде книг Хокинга и Тайсона, он не нашёл информации о предыдущих контактах людей с внеземной жизнью.