Марк Евсеев - Полеты средствами водоплавающих

Тогда Сатурн, чрезвычайно вдохновленный Мишиной силой духа при встрече с чуждым разумом, его упорством, да и вообще всем, чем только было можно, остался с Михаилом Корневым и каждый день наблюдал.

После подобных событий Никандр не мог не завербовать Мишу к себе в штат и с тех пор его представителем Миша-то в основном и являлся. Сатурн, конечно, отношений не порвал и не обиделся, но и не обрадовался, просто понемногу отошёл от вечерних посиделок и вернулся на постоянное пребывание к себе в квартиру. Но дружеские отношения сохранил и очень любил дорогого куратора. Тем более в качестве гида Корневой вначале перед Сатурном и предстал.

И даже тогда, сидя в кафе, когда Сатурн после вчерашнего ощущал себя не вполне комфортно, спокойный и добродушный Мишин взгляд отвлекал от размышлений, то есть тем самым как раз-таки избавлял от Никандра, что было довольно странно, потому как Никандром скорее всего и планировалось, а значит и… И тогда Сатурн вновь переводил взгляд на молчаливого Мишу, заканчивающего небольшую постную трапезу, и забывался.

Именно тогда сквозь молчание друга, Сатурн во второй раз ощутил внутри тоску и досаду, но проникнув глубже, синтезировал эти чувства скорее как радостный плач по потерянному, извратив в итоге первоначальное понимание до неузнаваемости, определил окончательно радость, ломающую старые принципы, поддержанную и продленную радостью действа. Сам процесс не был похож на обыкновенный поток одной мысли, сменяющейся ветками других, часто интуитивно связанных. Сатурн скорее посетил тихий безлюдный аквапарк, пронёсся сквозь несколько связанных горок, пересекающихся, но непреклонно движимых в одном направлении. Под плеск воды, набирая скорость, в конце концов горка все-таки закончилась, а Сатурн влетел в толщу воды финального бассейна и в общем-то остался плавать под, оказавшись чуть позже в омуте непонятного происхождения.

Миша аккуратно поблагодарил официанта взглядом и встал с намерением прощаться, но Сатурна рядом не было. Тогда Михаил Корневой улыбнулся маленькой красивой барменше и выдвинулся из кафе в сторону аквапарка.

Сатурн плыл быстро, насколько хватало энтузиазма. А заинтересованность впервые наполняла его всего, не пуская порочащие мысли слиться с ней суть в одну.

В определённый момент он достиг земли. Оглянувшись, Сатурн понял, что сидит на берегу искрящейся предрассветным солнцем реки.

Спустя минут двадцать непонятных перебежек с целью примерно определить местонахождение, что в общем-то представлялось почти невозможным, Меркурий набрел на небольшое поселение.

По мере его продвижения по главное улице этой небольшой деревушки, все чаще и чаще с деревьев спрыгивали непонятные люди и, пробегая мимо, проводили ладонями Меркурию по спине, не произнося ни слова.

Меркурий не предпринимал попыток осмыслить происходящее. Его тянуло вперед чётким понимаем дела. Он знал кого должен здесь обнаружить, уж очень всё вокруг напоминало старого друга Лару.

Приблизившись к хижине на расстояние нескольких шагов, Меркурий молча сел, написал на песке «Лару», а затем просто закрыл глаза.

Всё кончилось, он не мог пошевелиться. Ощущение себя так просто и полностью в чужих руках, казалось, несмотря на понимание жизни-иллюзии, очень таинственным и непривычным.

Меркурий не видел происходящего вокруг, однако если бы мог, то картинка показалась бы ему еще более теплой, нежели являлась на самом деле. Постепенно, группами по пять-семь человек останавливались населявшие деревню странного вида существа. Они, не говоря ни слова, присаживались на песок рядом и молча удивленными глазами осматривали Меркурия. И также, ничего не понимая, рисовали у своих ног каракули, чем-то вблизи напоминавшие имя Лару. После очень усердного, с высунутым языком, труда, они глупо, вытаращившись в непонимании до предела, казалось пытались найти объяснение теперь уже в странном рисунке.

Когда непонимание раскалилось до предела, человекоподобные существа начали у-укать друг другу разного рода вопросы, отвечая на свои точно таким же манером. Меркурий ничего не слышал и не чувствовал, закрыв глаза, он будто упал в страшное забытье. Со стороны он был похож на отработавшего задание робота, отдыхавшего в спящем режиме.

Сидел по-турецки, ни о чем, кругом творящемся, не ведая. И тогда из лесу появился Лару и разогнал палкой всех окруживших человеков. А потом подошел и стер сандалиями свое имя. Меркурия передернуло, затухающими волнами накатила головная боль.

На этот раз наружу вырвало что-то массивное. Он чувствовал себя бессильным и разбавленным, как некрепкий чай. Не представлялось возможным разобраться в природе явления, потому как оно само требовало полного подчинения, а попытка в чем-то разобраться выглядела неуважительной и неуместной. Меркурия так или иначе вытянули за шкирку. Сделать это не представляло никакого труда, внутри своего тела он хранился подобно небольшому спящему младенцу. Ощущение возвращения в командный пункт тела напоминало облачение в доспехи.

Лару устроил все наименее правдоподобно, дабы Меркурий ни с кем подобного повторить не смог.

— Как тебе моя реализация? — поинтересовался Лару, как только Меркурий окончательно очнулся.

Тот сразу все понял. Выходит, Никандр обучил Лару некоторым элементам предопределённости.

— Скорее всего ты и сам знаешь, но мне казалось отчетливо ясным, мир расположен совершенно не так. А значит ты не сглаживал углы, как делает Никандр. — Меркурий размял затёкшую шею, — А что вокруг за гуманоиды?

— Да так, немного недоразвитые эректусы. Не переживай — их сознание не трогают, хотя, наверное, скорее из азарта.

Через несколько минут Лару помог Меркурию подняться, спокойствие которого логически мыслящему наблюдателю со стороны могло бы показаться ужасным и, возможно, вызвало бы даже исступлённую внутреннюю панику. Однако в конце концов всё равно все переполнявшие наблюдателя эмоции слились и образовали бы ту самую невозмутимость Сатурна.

— Для чего введена глупая двойственность меня?

— Всё, что реализуется Никандром, является прямым отражением твоих собственных желаний. Легко видеть, и сам он выглядит прямым отображением. Но не будем о глупостях, кстати, Никандр говорил, под моей реализацией предопределённости только мне подвластны мысли участников, в данном случае твои и эректусов. В свою очередь, подобно системе рефералов, меня читает он. Но то, что говорит Никандр, нельзя назвать обманом. Уверен, тебе уже как-то казалось будто он сам создал рациональность и логику родную для тебя, — Лару ступал мягко, еле касаясь Меркурия рукавом балахона.