Михаил Ляшенко - Из Питера в Питер. Повесть

- Вот их.

И он кивнул на Володю, Аркашку, Ростика и других ребят, которые стояли тут же.

- Только надо им дать оружие, - добавил Смит.

Ребята невольно приподняли плечи и выпятили грудь.

Они смотрели на Смита с полным одобрением. Наконец-то появился человек, который что-то понимает… хоть и американец.

- Ну что вы! - снова заахала Олимпиада Самсоновна, счастливо улыбаясь. - Какое у нас оружие!

- Один-два пистолета, наверно, найдутся? - широко улыбнулся Смит.

Олимпиада Самсоновна даже руками замахала, а ребята несколько понурились. Они-то хорошо знали, что ни одного, хоть самого паршивого пистолетика нет…

- Охотничьи ружья? - продолжал откровенно удивленный Смит.

- Ничего у нас нет!

- Тогда хоть что-нибудь из холодного оружия, финские ножи…

- У нас давно нет даже перочинных, - призналась Олимпиада Самсоновна. - Все продали или поменяли на картошку…

- У ребят нет ножей? - недоверчиво спросил Смит, глядя на Аркашку.

Тот уныло помотал головой; ему стало совестно…

- Это плохо, - обворожительно, как какой-нибудь знаменитый киногерой, улыбнулся Смит, поверив ребятам и явно им сочувствуя.

- Чего хорошего, - хмуро сказал Аркашка.

- А ты умеешь стрелять? - спросил Смит. Когда он говорил о таких интересных вещах, его легко можно было понять, словно он и не коверкал слов.

- Я стрелял из боевого офицерского нагана! - гордо заявил Аркашка, забыв, естественно, добавить, что стрелял он из отцовского револьвера один-единственный раз, и о том, как ему попало.

Смит запросто вытащил из-за пазухи черный кольт и протянул Аркашке, говоря:

- Целься в трубу.

Несколько минут были затем потрачены совершенно бесполезно на то, чтобы уговорить Олимпиаду Самсоновну разрешить стрельнуть хоть раз - при твердых гарантиях со стороны Смита, что никто не будет ранен.

- В какую трубу? - пролепетал Аркашка, принимая кольт, как хрустальную вазу, и явно не зная, что с ним делать. - В эту?

Но Смит не стал смеяться и шутить над Аркашкой. Он держался с Аркашкой, как равный. Просто как стрелок со стрелком, так сказать - с собратом по оружию. И совсем незаметно снял предохранитель, когда Аркашка приготовился стрелять, не понимая, что предохранитель надо сначала снять…

Наконец, когда едва ли не весь приют замер и затаил дыхание, Аркашка выстрелил и, к крайнему своему удивлению, услышал, как Смит хладнокровно сказал:

- Молодец. Попал. Будем с тобой сторожить сарай. Подходящий парень…

Весь остаток дня Аркашка был самым знаменитым человеком во всем приюте, если, конечно, не считать Смита. А также двух поварих, которые сначала торжественно варили настоящие мясные щи из мясных консервов, отчего неслыханное за последние месяцы благоухание возносилось от приюта к небесам, а потом священнодействовали, раздавая эту райскую пищу всем с помощью старших девочек…

Мистер Джеральд Крук и миссис Энн Крук не приехали даже к обеду, что вызвало всеобщее удивление. Может, с ними что-нибудь случилось? Уж не заболели ли?..

После обеда Олимпиада Самсоновна сообщила всем удивительные новости. Американский Красный Крест предлагал оставить здесь, в приюте, только младших. А старших - перебросить в Петропавловск, где американцы брались хорошо их устроить.

- Куда? - ахнул Аркашка. - На Камчатку?

- Ну что вы, Колчин, - усмехнулся Николай Иванович. - Есть другой Петропавловск, гораздо ближе. За Тоболом, на реке Ишим.

Загудели почти все старшие. Благодушие от сытного обеда сняло как рукой:

- Ничего себе, в Сибирь!

- Это что, в ссылку?

- Почему мы должны туда ехать?

- Когда это кончится?

- Я хочу спросить, - медленно заговорил Гусинский, неодобрительно глядя по сторонам, потому что не любил бесполезный шум. - Почему Красный Крест Соединенных Штатов Америки не может связаться с советским Красным Крестом и переправить нас домой, к родителям?

Немедленно вскочил Валерий Митрофанович:

- Потому что у большевиков нет Красного Креста!

- А может, есть? - спросил Канатьев.

- Нет и не может быть! Красный Крест основан на христианских началах любви к ближнему, а большевики - бандиты. Я не советую говорить американцам, что вам хочется к бандитам! Это… это безнравственно! Цивилизованные люди бандитов не любят. Надо молиться всевышнему, что он послал нам этих удивительных людей, американцев! Вам выпало неслыханное счастье… И вообще, сколько вам лет, Гусинский?

- Четырнадцать, летом будет пятнадцать, - глядя исподлобья, спокойно отвечал мальчик.

- Будет! Вы все знаете! До лета еще дожить надо! Вам четырнадцать лет, а вы задаете вопросы! Это просто нахальство! Мы только что ели американскую пищу. Бесплатно! Вы понимаете, что это значит? Заплатила Америка! И эта великая страна протягивает нам руку, чтобы вытащить из крови, грязи, из лап смерти! Надо пасть на колени и благодарить этих святых людей, а не задавать вопросы…

- А что, нельзя? - откуда-то от двери раздался всем знакомый голос Ларьки.

- Можно, - сказал Майкл Смит. Он хотел продолжать по-русски, но запутался, улыбнулся и стал говорить по-английски.

- В Петроград и Москву сейчас нельзя, - переводил Николай Иванович. - Идет война, очень жестокая. Вас могут перестрелять. - Смит скорчил рожу и показал - «пиф-паф», как это может быть, очень правдоподобно… - И там, в Москве и Петрограде, ужасный голод. Вам сейчас действительно повезло. Но если вы принимаете нашу помощь, мы несем за вас ответственность, за вашу жизнь и здоровье. Вы получите и тут и в Петропавловске хорошую еду, хорошие классные комнаты и спальни, хорошую одежду… Будет, наконец, то, за чем вы ехали на Урал. Много развлечений и удовольствий - походы по диким местам, рыбная ловля, походы на лодках под парусом - там много озер…

- А мама? - не выдержав, перебил Смита Миша, думая о своем. - Может, ее уже нет, с голода померла?..

Хотя по первому впечатлению ребят Джеральд Крук выглядел добрым волшебником, а Энн Крук - ведьмой, та большая дружба, которая потом установилась между ребятами и четой Круков, началась с душевной близости между Энн Крук и Катей Обуховой…

Еще когда они жили в приюте, миссис Крук остановила выпуклые, похожие на стеклянные глаза на Кате и велела ей подойти.

- Вы Катя Обухова? - спросила она.

- Да.

- Я - Энн Крук. Сейчас разгружают зимние вещи. Оденем сначала младшие классы, девочек. Не возражаете?

- Я? Нет…

Энн Крук повернулась, словно по команде «кру-угом!» и твердо зашагала в приютскую кладовую. Катя удивленно шла за ней. В кладовую только что сгрузили груды курток с воротниками, теплого белья, чулок, ботинок. От всего этого пахло кожей, морозом, пряжей… Тут же стояли Олимпиада Самсоновна и Анечка. Казалось, они с удовольствием принюхиваются к забытым запахам…