Веда Корнилова - Стылая

– Арлейн...

– По утрам... – продолжала я, не слушая растерянного папашу, – по утрам, придя в себя после очередного ночного веселья и подсчитав новые убытки, ваш сын хватался за голову, и обещал себе, что больше такое никогда не повторится и с шумными гулянками пора завязывать, только вот столь праведных мыслей ему хватало ненадолго. Ну, а чтоб спрятать недостачу, вызванную затратами на едва ли не ежедневный прием гостей, молодой человек развел путаницу в бумагах и молил всех Богов, чтоб хозяйка, то есть я, ничего не заметила.

– Арлейн...

– Кроме того, ваш сын был вовсе не прочь посетить некие веселые заведения, где полно женщин и вина, а деньги на эти развлечения он брал из кассы, причем, изображал богача, сыпал деньгами направо и налево. Так что, господин Трайбис, вы можете думать все, что вам заблагорассудится, но у вашего сына серьезные неприятности, которые я не намерена оставлять без последствий. И не надо говорить, будто вы не знали о пристрастиях своего дитятка – насколько мне известно, ранее у него уже были проблемы из-за подобного поведения. Вернее, в свое время вы вернули прежним работодателям вашего сына растраченные им деньги, и те из уважения к вам не стали поднимать шум, хотя слухи о произошедшем все одно пошли.

– Но ты, зная об этом, все же взяла его на работу!

– Да, я поддалась на ваши уговоры, о чем сейчас искренне сожалею.

– Арлейн, твой отец и я...

– Помню – вы были лучшими друзьями, и только потому я пошла навстречу вашей просьбе. Надо сказать, что первое время мне было не в чем упрекнуть вашего сына, и потому я доверила ему большую лавку с солидным оборотом.

– Ну, вот видишь! Мой сын очень толковый парень!

– Господин Трайбис, все имеет свои пределы, и ваш сын их перешел.

– Арлейн, поверь, этого больше никогда не повторится!

– Ну, это меня уже не интересует – сегодня утром я его уволила. В данный момент для меня куда важнее другое... – я положила перед Трайбисом лист бумаги. – Здесь я посчитала примерную сумму растраты, которую ваш сын обязан вернуть.

– Сколько?! – ахнул Трайбис, глядя на цифры. – Да это же просто несусветные деньги!

– Очень рада, что поведение вашего сына нашло достойную оценку.

– Арлейн, ты ошиблась в своих расчетах!

– Не думаю. Впрочем, сегодня вечером или же к завтрашнему утру станет известна более точная цифра – сейчас в лавке работает счетовод от Торговой палаты, так что, скорей всего, цифра изменится, и вряд ли в меньшую сторону. В своих подсчетах я просто не стала учитывать всю мелочевку, а ее там хватает.

– Да я никогда не поверю, что мой сын мог столько растратить!

– Ну, если учесть частые посещения веселых домов, едва ли не ежедневные возлияния и то, что его гости никогда не уходили с пустыми руками, а затаривались от души...

– Арлейн, твои подсчеты неверны!

– Что ж, если вы не верите мне, то имеете полное право дождаться того, что скажет счетовод Торговой палаты, когда закончит проверку. Единственное, что меня интересует, так это ответ на вопрос, когда вы вернете мне деньги. Если вы погасите растрату, то я обещаю не придавать это дело огласке.

– Но у нас нет таких денег!

– Господин Трайбис, я сказала вам все. Откуда вы сумеете взять деньги – это не мои заботы, но советую вам хорошо подумать о том, где их можно достать. Хуже будет, если я обращусь в суд и потребую взыскания – в этом случае арест наложат на все ваше имущество, а заодно станет известно и обо всей этой неприятной истории. Так что выбор за вами.

– Арлейн, ты же знаешь, что я почти разорен, и не в состоянии выплатить даже четверть от этой суммы!

– Сочувствую, но сейчас пострадавшей стороной являюсь я, а не вы.

– Мой сын может отработать тебе этот долг!

– Об этом не может быть и речи. Повторяю: он уволен, и я не собираюсь вновь брать к себе на службу нечистого на руку человека. К тому же для того, чтоб покрыть растрату, он должен будет работать у меня не один год, что, как вы понимаете, совершенно исключено.

– Мы можем как-то договориться? Ведь твой отец был моим другом, я помню тебя еще ребенком, а деловые люди должны достигать соглашения промеж собой!

– Давайте прекратим этот никому не нужный разговор... – поморщилась я. – Воспоминания о прошлом не имеют никакого отношения к нашему делу. После того, как счетовод Торговой палаты сообщит точную цифру моих потерь, я дам вам три дня на погашение долга. Это все, что я могу для вас сделать.

– Но я не смогу собрать такие деньги!

– Господин Трайбис, я не люблю эту фразу, но сейчас вынуждена ее произнести: это ваши проблемы.

– То есть ты не желаешь пойти мне навстречу?

– Мне жаль.

– У каждого из нас в жизни бывает сложный период, и в это время нужна рука друга...

– Примерно это же самое вы мне уже говорили, когда упрашивали взять на работу вашего сына. Сами видите, чем все закончилось.

– Значит...

– Сроки возврата денег я вам обозначила. Все, разговор закончен.

Трайбис какое-то время молчал, лишь смотрел на меня тяжелым взглядом. Не сомневаюсь – если бы он мог, то схватил бы меня за горло, и душил до той поры, пока я не перестала дышать. Хм, попробуй, я уже сталкивалась с теми, кто пытался воздействовать на меня силой, и они подобные попытки надолго запомнили...

В какой-то мере я его даже могла понять: в свое время Трайбис полностью разорился из-за нечистых на руку поставщиков, но сейчас он склонен считать меня едва ли не главной причиной того, что вот-вот прогорит вчистую. Так сказать, перекладывает с больной головы на здоровую. Пауза затягивалась, и я вовсе не собиралась ее разрушать.

Наконец мужчина поднялся со стула и направился к дверям. Однако прежде чем выйти, он повернулся ко мне и зло произнес:

– Ну, Стылая Лен, ты и стерва! Верно говорят, что у тебя вместо сердца находится кусок льда! Отныне я день и ночь буду молиться за то, чтоб и ты осталась без единой монеты в кошельке! А от меня ты ничего не получишь, поняла?

Разгневанный Трайбис вышел, хлопнув дверью. Возможно, в любое другое время я бы восприняла его слова более или менее спокойно, но сейчас, когда у меня и без того было скверно на душе, эти его посулы окончательно испортили мое настроение, хотя, казалось бы, оно и без того было хуже некуда. Надо же: его сын совершил растрату, а виноватой оказалась я, потому что не обиралась прощать немалый долг! Интересно, что бы сказал Трайбис, если б прихватил на подобных растратах одного из своих работников? Что-то я сомневаюсь, что он простил бы виновника, да еще и всплакнул бы у того на плече, сокрушаясь о жестокости и несовершенстве этого мира...

Не прошло и четверти часа, как ко мне заявилась Ларин. Вот только ее мне сейчас не хватало для полного счастья! Если она сейчас опять начнет говорить мне о своем сыночке-аристократе, то я за себя не отвечаю!