Веда Корнилова - Скользящие по грани

– И вот еще что... – Его Величество посмотрел на Криса. – Я прикажу вновь расследовать дело о смерти сына герцога Тен. Конечно, по этому делу уже есть решение суда, но я все же хотел бы удостовериться, что там нет судебной ошибки – иногда не помешает лишний раз убедиться в правильности и непредвзятости судебного решения. Кроме того, мне внушили определенные сомнения слова герцогини Тен. Разумеется, вполне может оказаться так, что они не имеют никакого отношения к той трагической истории, но, тем не менее, в некоторых вопросах надо отбросить все возможные сомнения.

– Как будет угодно Вашему Величеству. А что касается этой женщины... – бывший свекор с ненавистью посмотрел на меня. – Я выступаю с просьбой передать эту преступницу нашей семье – все одно приговор ей уже вынесен, так что мы приведем его в исполнение. В этот раз сбежать ей уже не удастся!

– Ну, господин ди Роминели, это вы несколько перехватили!.. – усмехнулся король. – Такой уважаемой семье, как вы, не стоит брать на себя звание палачей. Наказание осужденных – это их прерогатива. Все должно произойти в полном соответствии с законами нашей страны. К тому же я и в этом случае склоняюсь к новому расследованию этого дела, потому что если госпожа Оливия говорит правду, то в этой истории есть смягчающие обстоятельства.

– Да тут и речи не может быть ни о каком смягчении приговора!.. – едва ли не рявкнул Лудо Мадор. – Эта женщина неблагодарная лгунья, в чем наша семья уже не раз имела возможность убедиться! Надо сказать, что и все, что она говорит, это ложь, причем ее выдумки просто не имеют границ! У меня есть свидетель, который может все это подтвердить, и в правдивости этого человека можно не сомневаться!

– И где же этот свидетель?.. – поинтересовался король.

– Ждет за дверями.

– Тогда зовите его. Любопытно послушать...

Вот уж кого я не ожидала увидеть в роли свидетеля, так это маркиза Рейнье, отца Полана, моего бывшего жениха. Хотя, если вдуматься, то кого еще звать в свидетели, если не человека, который полностью находится в руках милой семейки ди Роминели? Последний раз я видела отца Полана совсем недавно, когда мы освобождали графа де Линей, которого держали в подвале столичного особняка маркиза Рейнье. За это недолгое время маркиз еще больше сгорбился, осунулся, и выглядит, мягко говоря, неважно. Даже не пройдя, а пошаркав по полу, маркиз подошел к моему бывшему свекру. Как я и предполагала, семейка ди Роминели крепко взяла в оборот папашу моего бывшего жениха, раз тот беспрекословно бежит по первому же их зову.

Надо сказать, что речь маркиза меня особо не удивила, хотя и радости не доставила. Папаша Полана, глядя то в пол, то куда-то в сторону, рассказывал о том, каким я была нечестным и непорядочным человеком с ужасной репутацией, и именно потому, узнав обо мне печальную правду, его сын был вынужден разорвать помолвку. Однако эта бесчестная особа (то есть я), узнав об этом, попыталась расправиться с членами семьи маркиза Рейнье, и намерения этой разгневанной девицы были настолько ясны, а поступки настолько угрожающи, что мужчины семейства Рейнье вынуждены были прятаться от ее ярости и гнева. Конечно, со стороны все это звучит странно, но иначе поступить было невозможно – увы, но все, кто хоть немного знал Оливию де ля Сеннар, ее просто-напросто опасались...

Думаю, что не только мне, но и Крису причина подобного выступления маркиза была ясна. Эх, уважаемый господин Рейнье, вы так и не прислушались к моим настойчивым советам рассказать королю о том, что произошло с вами много лет тому назад, а ведь об этом я просила не только вас, но и Полана, а уж он-то должен был передать своему отцу мои слова. К несчастью, маркиз отмахнулся от моих искренних пожеланий – кажется, больше всего на свете господин Рейнье опасался того, что на свет выплывет правда о его прошлом. Ну, в таком случае остается только посочувствовать отцу моего бывшего жениха, а заодно и всему семейству Рейнье.

Маркиз говорил еще много чего, но его слова меня не задевали. Возможно, причиной этого была некая монотонность и невыразительность голоса папаши Полана – такое впечатление, будто он старательно озвучивает заранее написанный текст, хотя делает это без всякого старания. Как оказалось, так считала не я одна, потому что через несколько минут король остановил заунывную речь маркиза.

– Вполне достаточно, я вас понял.

– Ваше Величество, можно мне задать вопрос маркизу?.. – спросила я. – То есть свидетелю.

– Не возражаю... – кивнул головой король, который во время так называемой «обличительной» речи маркиза старался удерживать зевоту.

– Господин маркиз... – повернулась я к отцу Полана. – Скажите, неужто вы действительно поверили в то, что за эти слова обо мне господа ли Роминели вернут вам дарственную, которую вы подписали на их имя? Если это так, то могу только посочувствовать такой наивности. Вам ничего не вернут, в этом можете мне поверить.

После моих слов маркиз Рейнье вздрогнул и умоляюще просмотрел на господина ди Роминели. Ну, не знаю, как другим, а у меня сразу отпали все вопросы, потому как во взгляде отца Полана были одновременно и вопрос, и надежда, и просьба о милости. Правда, Лудо Мадор даже не повернул голову в сторону маркиза.

– О какой дарственной идет речь?.. – поинтересовался король.

– Ни о какой!.. – только что не пискнул маркиз Рейнье, которого мои слова едва не ввели в ступор. – Не понимаю, о чем говорит Оливия... то есть я хотел сказать, эта ужасная женщина!

– Ваше Величество, дело в том, что господам ди Роминели стало известно о некоей ошибке молодости маркиза Рейнье... – заговорила я, не обращая внимания на то, что папаша Полана стал бледнеть прямо на глазах. Возможно, мне не стоило упоминать об этом, только сейчас было уже не до расшаркиваний друг перед другом. – Господа ди Роминели умело манипулируют людьми, и они смогли хорошенько припугнуть маркиза. Я прекрасно знаю, как могут быть безжалостны члены этой милой семейки, особенно если дело пахнет выгодой, а здесь как раз тот самый случай. Не сомневаюсь, что опасаясь угрозы разоблачения, маркиз Рейнье подписал дарственную на все свое имущество.

– Вот даже как?.. – чуть приподнял брови король.

– Должна сказать, что у семейства ди Роминели есть такая слабость – загребать себе чужое имущество, причем целиком и полностью... – продолжала я. – За время своего горького замужества у меня не раз была возможность в этом убедиться. Надо сказать, что методы, при помощи которых почтенное семейство добивается своего, не блещут оригинальностью – каждый раз эти милейшие люди пользуются одним и тем же приемом, то есть шантажом и угрозами. Все мы небезгрешны, так что при большом желании почти всегда найдутся зацепки, с помощью которых можно крепко запугать человека. Если же таких зацепок нет, то можно устроить провокацию... Во всяком случае, каждый раз жертву опутывают так ловко и умело, что ей просто некуда пойти за помощью. Более того: господа ди Роминели держат попавших в их лапы бедолаг на коротком поводке, обещая за верность и преданность вернуть дарственную, а тем не остается ничего иного, кроме полного и безусловного подчинения. Именно это и произошло с маркизом Рейнье. Господин маркиз, скажите честно – я права?