Веда Корнилова - Скользящие по грани

– Я вынужден попросить прощения за нашего молодого товарища... – заговорил мужчина с рыжеватыми волосами. – К несчастью, иногда он забывает о деликатности, но бродячая жизнь актера на каждого из нас накладывает свой отпечаток, часто не самый лучший. Мы сразу поняли, что к нам заглянули не простые люди, и могу только посочувствовать тем горьким превратностям судьбы, которые, очевидно, вам пришлось пережить. В качестве извинения, господа, должен спросить, не можем ли мы быть вам хоть чем-то полезны?

– Я уже сказал... – вновь заговорил Крис. – Нам нужно покинуть город, и в этом необходима ваша помощь...

Пока Крис разговаривал с актерами, уговаривая их помочь нам, мне отчего-то вспомнился Полан – похоже, излишнее любопытство молодого актера кое-что всколыхнуло в моей душе. Когда бабушка приехала ко мне на суд, мы с ней говорили о многом, но ни разу не упоминали о моем бывшем женихе – эта тема у нас всегда была под негласным запретом. Интересно: Полан тоже старается не вспоминать обо мне, гонит из памяти все мысли о прошлом, или по-прежнему помнит о той горькой истории? Возможно, к этому времени Полан уже женился, более или менее наладил свою жизнь, но вот его отец до конца своих дней будет дрожать от страха, опасаясь возможного разоблачения за грехи юности...

Я настолько задумалась, что на какое-то время отвлеклась от разговора, а когда вновь вслушалась, то поняла, что Крис почти уговорил актеров взять нас с собой.

– Обещания – это, конечно, хорошо, но реальную жизнь никто не отменял... – протянул рыжеволосый. – Иметь покровителя в столице – об этом можно только мечтать, но...

– Что вас не устраивает?

– Мы бы и сами рады оказаться в столице, радовать всех своим искусством, только в том грешном и прекрасном городе все подмостки уже давно заняты, и пробиться наверх без должной протекции почти невозможно. К тому же в нашем репертуаре не легонькие пустые истории для сцены, а серьезные пьесы, которые доступны далеко не всем.

– Вновь могу повторить только одно... – вздохнул Крис. – Я дам вам письмо к одному очень богатому и влиятельному человеку, и уж только от вас зависит, сумеете вы его уломать, или нет.

– И кто же этот всесильный господин, о котором вы нам уже не единожды упоминали?.. – поинтересовался рыжебородый. – Хотелось бы большей определенности.

– Там увидите... – отрезал Крис. – Заранее никаких имен я вам называть не буду.

– Не знаю, что тут можно сказать... – заговорил пожилой мужчина. – Мы ж понимаем, что вы пришли к нам не просто так, ведь вас ищут везде, где только можно. Нам нет дела до того, в чем вас обвиняют, и что вы натворили, но если нас прихватят в компании с вами, то, боюсь, долгое время наша труппа сможет устраивать представления только в тюрьме, причем в полном составе.

– Потому-то мы и предоставляем окончательное решение вам... – вздохнул Крис. – Если вы нам откажете, то мы сию же минуту покинем вас.

– Хм... – рыжеволосый только что в затылке не поскреб. – По себе знаю: хуже нет иметь дело с аристократами. Встань не на ту сторону – можно или потерять все...

– Или же наоборот, вытащить счастливый билет... – перебил его пожилой актер. – Я такое уже видел, и не раз. Не стоит упускать свой шанс.

– То, о чем вы нас просите – дело, конечно, рискованное и опасное... – продолжал рыжеволосый. – Если нас прихватят с вами, то загремим в каталажку – это ясно, как Божий день. Но если посмотреть на это дело с другой стороны, то надо признать, что нам нечего терять, кроме долгих и пыльных дорог провинции... Ладно, мы с вами договорились. Надеюсь, никто не возражает?

Конечно, я могу ошибаться, но, кажется, никто из актерской братии и не подумал сказать хоть что-то против. Одна только мысль о том, что у них в будущем появится всего лишь шанс на выступления в столице, сразу же улучшила настроение мужчин.

Через час мы покинули Монто. Надо сказать, что никого особо не удивило то, что несколько дней назад в поселок въехало шесть актеров, а уходит оттуда аж восемь. Хотя, если вдуматься, то в этом нет ничего удивительного: в Монто ежедневно приезжает немало людей, так что среди них вполне может оказаться парочка бродячих актеров, которые примкнули к своим товарищам по ремеслу.

Актеры, гримируя нас перед уходом из поселка, постарались на славу, и сейчас, глядя на меня и Криса, вряд ли кто сумеет опознать в нас разыскиваемых беглецов. Уж не знаю, что там делали господа артисты, но когда я увидела Криса, то чуть не ахнула: ему умело наложили на лицо шрам, от середины лба до уха, изображая застарелое ранение, и отсутствие одного глаза, причем создавалось впечатление, будто эта беда приключилась от удара сабли. Сейчас симпатичное лицо моего спутника сейчас было перекошено, да еще и один уголок рта находился чуть выше другого. Не знаю, как другим, а мне смотреть на подобное рукотворное «произведение» было несколько неприятно. Надеюсь, стражники окажутся того же мнения, и долго рассматривать лицо Криса не станут. Вдобавок ко всему у парня появился небольшой горб, да и шел Крис, заметно прихрамывая. Ну, если горб у него был бутафорский, то хромоту вызывал обычный камешек, положенный под пятку. Общее мнение было таким: этого человека сейчас не узнает никто!

Надо сказать, что я выглядела ничуть не лучше. Мало того, что мне в уголках глаз и рта наделали целые веера глубоких морщин, так еще и волосы присыпали какой-то белой пылью, отчего они стали похожи на седину, а я стала выглядеть лет на двадцать старше. Серая пудра на лицо, россыпь черных родинок на подбородке и щеках... В итоге, когда я посмотрелась в зеркало, то от неожиданности чуть не выпустила его из рук: на меня глядела женщина преклонного возраста, причем довольно-таки неприятной внешности... Ужас, неужели это я?! Конечно, в таком виде меня вряд ли опознает даже родная бабушка, и уж тем более на подобную особу средних лет наверняка не обратят внимания стражники, но все одно глядеть на себя мне никак не хотелось. Ничего, переживу, сейчас для нас главное – уйти из этих мест, а потом всю эту нарисованную внешность можно будет безжалостно смыть.

– Ну, что скажете?.. – поинтересовался мужчина, который наносил мне грим.

– В любое другое время я сказала бы, что это кошмар, но сейчас должна признать, что у вас золотые руки... – вздохнула я.

– Я это знаю... – актер воспринял мои слова как нечто само собой разумеющееся. Ох уж мне эти творческие люди...

Как бы я не досадовала и не стеснялась своей новой внешности, но, тем не менее, мы безо всяких подозрений покинули Монто, причем стражники глядели на нас постольку – поскольку, правда, пару раз заглядывали в фургон, после чего без вопросов махали рукой – мол, идите дальше. Оказывается, у театральной труппы имелось что-то вроде крытого фургона с лошадью, и именно в этом старом фургоне перевозились все многочисленные пожитки актеров. Правда, в самом фургоне, как правило, никто из артистов не ездил – берегли лошадь, ведь если она падет, то вторую лошадь приобрести будет просто не на что. Вот потому-то мы все сейчас шли пешком, но не сказать, что нас с Крисом это расстраивало. Главное – мы опять сумели ускользнуть от погони.