Веда Корнилова - Патруль

Все оказалось просто. Брат Владий вполне резонно предположил, что раз подле этих развалин иногда совершаются жертвоприношения, то в округе должно быть немало хищного зверья, которое (как ни печально это признать) ходит сюда кормиться телами жертв. Ну, а раз дела обстоят столь невеселым образом, то можно вполне резонно предположить, что находиться здесь крайне небезопасно, особенно по ночам, когда хищники обычно выходят на охоту. Конечно, мы нашли себе нечто вроде сравнительно надежного убежища, только все одно нет никакой уверенности в том, что ночью на нас никто не нападет.

Тогда-то брат Владий вспомнил о том, что еще на подходе к храму он заметил небольшое животное, которое при виде нас скрылось в нору под небольшим холмиком. В то время инквизитор не стал обращать на зверька особого внимания – это ж не хищник, пусть себе живет спокойно. Однако когда мы устраивались на ночевку, брат Владий вновь сходил к этой норе и принес немного листьев, лежащих подле нее, да еще немного старой листвы выгреб и из той самой норы. Должна сказать, что запах от этих старых листьев был далеко не самый приятный, вернее, мерзотно-тошнотворный, но, оказывается, именно на этом брат Владий и строил свой расчет. Как он нам пояснил, в этих местах водится животное с труднопроизносимым названием, но белые люди называют его просто и без околичностей – вонючий барсук. Столь неприятное название имеет под собой все основания, потому как в случае опасности этот самый барсук выпускает из себя настолько мерзко пахнущую жидкость, что другие животные, даже значительно превышающие его размерами, стараются держаться от этого зверька как можно дальше. К тому же если эта отвратительная жидкость попадает на кожу или мех, то избавиться от нее очень сложно, и этот мерзкий запах будет еще долго преследовать того, кому «повезло» заполучить себе хоть каплю этой дряни. Сейчас же брат Владий попросил Себастьяна при помощи магии как бы значительно усилить этот неприятный запах барсука, исходящий от листьев: мол, насколько мне известно, для вас, господин маг, подобное не должно составить никакого труда, а нам будет как нельзя кстати – к тому месту, где будут находиться эти листья, ни один зверь и близко не подойдет!

Правда, у меня возник вполне обоснованный вопрос – а не привлечет ли эта магия к себе чужое внимание, ведь мы не знаем, кто может оказаться поблизости? Конечно, сейчас тут одни руины, но люди-то здесь бывают, и мы не знаем, кто они!.. Все мои опасения развеял ответ Себастьяна – не беспокойся, все понимаю, и потому применю растительную магию, которую можно определить только при специальном поиске, которым здесь вряд ли станут заниматься.

Сказано-сделано: Себастьян настолько увеличил неприятный запах, идущий от листьев, что у меня почти что перехватило дыхание, и едва слезы на глазах не выступили. У моих спутников, впрочем, тоже. Неудивительно, что от подобного «аромата» не только животные шарахались, но и мы только что не зажимали носы, и старались держаться как можно дальше от входа в наше временное пристанище, где и лежали эти самые листья, источающие отвратительный запах. Увы, тут уж ничего не поделаешь – безопасность дороже, а это... благоухание можно и перетерпеть какое-то время. Впрочем, мы так устали за день, что уснули, не обращая внимания ни на какие запахи.

Ночь прошла спокойно, но под утро... Когда брат Владий разбудил нас, то было заметно, что он встревожен. Тут и без слов понятно – что-то произошло.

– Тихо... – инквизитор говорил чуть слышно. – Сюда кто-то приближается, и это не зверь...

Разом стряхнув с себя остатки сна, я стала вслушиваться в окружающее. Верно: сейчас, кроме уже ставших мне привычных звуков просыпающегося леса, было слышно еще что-то... Треск ветвей, шум, словно к этому месту кто-то приближается, человеческие голоса... Понятно – сюда идут люди, и мне не хотелось даже думать, что произойдет, если нас сумеют обнаружить.

– Брат Владий, вы как считаете, кто это может быть?.. – шепотом спросила я, хотя ответ мне и без того был ясен.

– Боюсь, что сейчас здесь появятся те, кто намерен совершить ритуал жертвоприношения.

– Но сейчас утро...

– И что с того?.. – покосился на меня брат Владий. – Жертвы можно приносить в любое время суток. К тому же появляться в ночных джунглях весьма небезопасно даже тем, кто хорошо знает эти места. Ну, а с рассветом уходят к себе те хищники, что охотятся по ночам, так что...

– Может, это нечто другое, без человеческих жертв? Скажем, какой-то обряд или ритуал...

– Возможно... – буркнул инквизитор. – Только я бы не рассчитывал на столь благостный итог. Мы даже отсюда в состоянии услышать, что к этим развалинам направляется немало людей, причем некоторых явно подгоняют криками. Что-то я сомневаюсь, будто все они намереваются всего лишь возложить цветы к ступеням бывшего храма, помолиться о благополучии, после чего рассчитывают смиренно покинуть это место. Предположить нечто подобное могут лишь те, кто совершенно не знает ни здешних нравов, ни обычаев.

– Те, кто сюда идет... Вы считаете, что среди них есть жрецы Вухуду?

– Не обязательно... – покачал головой брат Владий. – Принесение кого-то или чего-то в жертву может совершить едва ли не любой из тех, кто хоть немного приближен к здешним колдунам, даже его ученик. Помните ту поляну в лесу, на которой ромпо жрали мертвые тела людей? Я уверен, что то жертвоприношение совершил деревенский колдун, и не один, конечно... Но здесь, похоже, дело куда серьезней, да и, судя по всему, народу тут должно появиться много больше. Надо же, как нам не повезло! Ведь прямо как чувствовал, что здесь не то место, где стоит оставаться хоть на короткое время!

– Что будем делать?

– Сидеть и помалкивать, даже дышать через раз. Может, и обойдется...

Да уж, нам только и остается, как положиться на удачу. Мы, все трое, кое-как устроились у входа в наше убежище, и сквозь мелкий кустарник, растущий на растрескавшихся плитах, пытались рассмотреть то, что происходит снаружи. Сторонние звуки становились все громче, и теперь были слышны даже отдельные голоса. Конечно, отсюда не понять, сколько человек приближается к развалинам, но то, что их не менее полусотни, а то и больше – это не вызывало никаких сомнений. Уже слышно, что люди ступили на большую каменную площадку перед храмом...

Не знаю, хорошо это, или плохо, но та полуразрушенная пристройка, в которой мы прятались – она была едва ли не самой крайней справа, и потому из нее можно было рассмотреть очень немногое: все те же заросли, лежащие на земле разбитые каменные колонны, и самый край каменной площадки, причем совсем небольшой. Конечно, если выглянуть отсюда наружу, то можно рассмотреть куда больше, только вот делать подобное ни в коем случае не стоило. Сколько людей подходило к храму, кто они такие – обо всем этом мы могли только догадываться.