Д Затуловский - Трое

Ранним утром радист потихоньку разбудил Соколова и, приложив палец к губам, поманил его из палатки. Альпинист неохотно выбрался из спального мешка.

— Ну, что у тебя? Какие ещё секреты?

— Тс-с… Вот, читайте, — он протянул лист бумаги.

Соколов пробежал радиограмму. Потом медленно прочёл ещё раз:

— Да, брат!

Через несколько минут он растормошил друзей и прочёл им:

«Начальнику группы Соколову. Сердечно поздравляем успехом.

Выяснилось, что для завершения геологической съёмки важно получить образцы пород скальных выходов вершинной части пика Пирамида. Сообщите, можете ли выполнить эту задачу. При решении учтите силы и состояние группы, возможное ухудшение погоды в середине сентября, также сложность маршрута. Прошу рассматривать поручение не как приказ, а как просьбу к альпинистам помочь экспедиции. Коробов».

Соколов вопросительно посмотрел на товарищей. Они молчали. Теперь, когда в мыслях каждый из них был уже далеко, в Москве, задержка показалась невыносимой.

Всё лето студенты-альпинисты помогали геологической экспедиции Коробова. Когда работа геологов подходила к концу, Коробов отпустил студентов и радиста Светлова в верховья ледника Долгий, где находились высочайшие вершины района. И вот теперь, когда трое альпинистов, совершив труднейшие восхождения на пики 6 256 и 6 420 метров, свёртывают опорный лагерь «4 200 метров» и готовятся к спуску по леднику Долгий, им предлагают штурмовать Пирамиду…

Молчание затянулось. Наконец Раззметов задумчиво и неуверенно произнёс:

— Если пойдём, опоздаем в институт. Придётся догонять, а мы ведь в этом году без отдыха… с другой стороны, и идти вроде бы нужно…

— Нужно! Иначе вся работа экспедиции пропадёт. И потом… Подумать только, взять Пирамиду! Ведь это здорово! Я — за! — Кулагин поднял руку.

На следующее утро Светлов передавал радиограмму начальнику экспедиции Коробову:

«Группа вышла на Пирамиду. Подъём по Боковому леднику, затем по юго-восточной грани пика. Контрольный срок 14 сентября. Просим сообщить о задержке в институт и домой».

…Подъём был трудным, как и ожидал Соколов. Приходилось нести на себе десятидневный запас продуктов и снаряжение.

Сложным оказался и маршрут. Того гляди по крутым склонам пронесётся снежная лавина. Не всегда удавалось найти площадку для палатки. И всё-таки свои ежедневные передачи Светлову, который остался в лагере «4 200 м», Соколов неизменно начинал словами: «Коля, у нас всё хорошо».

На пятый день группа достигла одинокой гряды скал, которая тянулась до самой вершины пика. У подножья гряды, на высоте 6 205 метров устроили штурмовой лагерь. В палатке остаётся всё снаряжение, взяли с собой только рюкзак для образцов.

Едва брезжит рассвет. Тёмные фигурки людей медленно движутся вверх. Соколов ведёт группу по снегу у самого края разрушенных скал.

Ярче разгорается день. Свет всё больше проникает в тёмные ущелья, и, как на пластинке в проявителе, одна за другой вырисовываются детали рельефа. Вот уже можно разглядеть и тёмное пятно морены, где стоит опорный лагерь «4 200 м». Коля Светлов, вероятно, спит ещё: сегодня отменили утреннюю связь.

Быстро поднимается над хребтами яркий кружок солнца, — кажется, единственный геометрически правильный контур в этом хаосе. Протянувшаяся за людьми в снегу глубокая борозда хранит густые синеватые тени. Снег сухой и лёгкий, как пух. Даже тяжёлым горным ботинком не примять в нём ступени, и люди скорее плывут, чем идут.

Альпинисты не берут образцы пород. Зачем тащить лишний груз наверх, ведь обратно спускаться тем же путём.

Склон становится всё круче, альпинисты приближаются к скалам. Теперь двигаться приходится попеременно: один идёт, двое страхуют. Промёрзшие скалы обжигают пальцы, но в рукавицах лезть невозможно.

Первым идёт Соколов. Внезапно он замирает: свирепый порыв ветра бросает струи сухого снега, и всё скрывается в белой крутящейся мгле.

Альпинисты застыли в неудобных позах, стоят там, где их настигла буря, изо всех сил цепляясь за скалы. Могучий поток воздуха толкает их в невидимую теперь пропасть, рвёт одежду, осыпает обломками камня.

Буран свистит и ревёт. Обжигает невероятным холодом, хотя недавно казалось, что холодней и быть не может. Проходит три минуты, пять, десять… а кажется, вечность. Но вот ветер стихает. Постепенно оседает снег, и снова сияет синее небо.

— Какой шайтан был! — Раззметов первым обрёл дар речи.

— Да, чуть к чёрту на завтрак не попали, — вторит Кулагин. — Что будем делать?

— Как что? — Раззметов готов вспылить. — На вершину пойдём, близко уже! — и он лезет вверх.

Кулагин натягивает верёвку и кричит:

— Да погоди ты! Опять налетит, сорвёт с вершины.

— Ничего, возьмём образцы — и сразу назад. Ведь за этим шли, — Соколов перебросил верёвку через плечо. — Ступай, Рахим!

Снова вверх метр за метром. Забивая крючья, Соколов всё время мысленно спорит с собой: правильно ли он поступил, решив продолжать подъём? «До вершины не больше ста метров. Да и чего бояться, порыва ветра? Какая ерунда!.. Нет, буря на такой высоте совсем не ерунда!..»

На вершину вышли как-то неожиданно. Соколов даже немного растерялся, увидев, что подниматься больше некуда: впереди гребень круто опускался, а вдали, за глубокой впадиной, взметнулся знакомый контур соседнего пика.

На маленькой площадке альпинисты пробыли несколько минут. Покуда Кулагин отбивал скальным молотком образцы породы, остальные успели сложить небольшой тур и написать записку о восхождении. Юрий оглядел горизонт: небо было по-прежнему чистым, его ярко-синяя глубина не нарушалась ни малейшим облачком. Панорама вершин просматривалась на десятки километров. Погода для здешних мест показалась Соколову необычайно хорошей. Подозрительно хорошей.

Спускались довольно быстро, задерживались лишь, чтобы забрать образцы, собранные по дороге наверх, наладить в трудных местах страховку.

Звонкие удары молотка далеко разносились в торжественной тишине гор. Очередной образец уложен в рюкзак, написана этикетка к нему: это самое сложное на таком морозе. Теперь можно снова спускаться. Уже видна палатка, ещё каких-нибудь полчаса, и скалы останутся позади…

Новый порыв бури налетел совершенно неожиданно. Снежное облако окутало растянувшуюся связку альпинистов. Снова томительно тянутся минуты. Люди ждут: вот-вот, как в первый раз, наступит затишье, и они доберутся хотя бы до своей палатки. Однако ветер не стихает, свистят камни. Соколова осыпает брызгами осколков, и всё же стоять на месте больше нельзя, можно обморозиться. Очень осторожно Соколов отрывается от скалы.