Георгий Осипов - Что там, за линией фронта?

Часами можно говорить о новой технике, которой оснащены ныне промыслы в море. Но наиболее примечателен цех вторичных методов добычи нефти, созданный в морском городке близ покоренных скал.

Еще издали видны серебристые корпуса водоочистительных установок, ажурные переплетения заградительной сетки, здания электростанций и специальных лабораторий, вышки. За несколько километров слышно могучее дыхание насосов, при помощи которых в пласты закачивается вода.

Сквозь гул насосов и рычание моторов прислушиваюсь к объяснениям главного инженера цеха Фархада Гамзаева.

— После очистки морской воды от песка и водорослей в специальных фильтрах она поступает в эти приемные чаны, а отсюда к центральному насосу. Под большим давлением вода мчится к соседней группе насосов и далее в общий коллектор. Отсюда водораспределительный пункт направляет ее по специальным трубам в нагнетательные скважины, скрытые под водой. Эти скважины пробурены специально. Они цепочкой, как бы контуром, расположены вокруг нефтяного пласта. Для каждой скважины имеется специальный прибор, регулирующий давление.

Способ законтурного заводнения пластов, то есть искусственного воздействия на них при помощи закачки воды под давлением, известен на Апшероне давно. Теперь уже и закачка морской воды в нефтяные пласты, скрытые в глубоко залегающих горизонтах под дном Каспия, стала привычкой. Наука и техника на месте не стоят.

Трудно переоценить дальнейшие перспективы законтурного заводнения пластов. Этот метод, помимо значительного увеличения добычи, ведет к огромной экономии средств, затрачиваемых на бурение новых скважин, строительство эстакад, эксплуатацию промыслов.

— Сейчас, как видите, — говорит Гамзаев, — вода закачивается в пласт с поверхности, то есть через нагнетательные скважины. Мы хотим испытать новый способ — переток воды из водонапорного пласта в нефтяной под естественным давлением. Еще не все ясно… Но при новом способе, если наша мысль верна, отпадут большие капитальные затраты, связанные со строительством насосных станций, резервуаров, трубопроводов.

Я слушал инженера Фархада и думал: он, этот круглолицый, внешне ничем не примечательный человек, не довольствуется славой, он никогда не успокоится, ему не вскружат голову первые успехи. Влюбленность в свою профессию, подлинное творческое горение, умение работать в дружном коллективе приносят ему радость, сознание того, что он приносит пользу народу.

Если хорошенько разобраться, то такие беспокойные люди как раз и есть всемогущие волшебники, о которых говорится в мудрой восточной сказке.

Костя Рыжков — радист и комсорг буксирного теплохода «Казах», того самого, что совершает регулярные рейсы между портами Апшерона и Нефтяными Камнями. «Казах» ничем особенно не примечателен; выкрашенное в серую краску судно в штормовую погоду сливается с цветом волн, и тогда над бушующим морем виден только легкий капитанский мостик с яркими красными полосами.

Костя долго не мог смириться с тем, что после окончания мореходной школы его направили не на океанский теплоход, а на обычный буксир, каких много на Каспии.

Еще у себя на родине, в Пятигорске, он мечтал о кругосветных плаваниях, о дальних морях, о «гнезде штормов» — Бискайском заливе. Вместо этого он оказался на Каспии, у пустынных берегов Апшеронского полуострова, нестерпимо знойных летом и неприветливо унылых зимой. Его постоянные мечты и рассказы о Бискайском заливе привели к тому, что на судне его так и прозвали — «Бискайский залив».

Нефтяники, которых Костя считал людьми прозаическими, окрестили буксир «извозчиком». Правда, при этом умалчивалось, что теплоход «Казах» выходит в море в любую погоду, доставляет на Нефтяные Камни сменные вахты и грузы в рекордно короткие сроки — за час пятьдесят минут, что вообще он один из лучших судов всей флотилии Каспнефтефлота.

Единственно, на что в душе Костя никогда не жаловался, — это на штормы. Их было хоть отбавляй!

Как-то после особо важного аварийного рейса, когда «Казах» выручил из беды терпящий бедствие грузовой пароход, Костя Рыжков, изнемогая от усталости, задремал у телеграфного аппарата, В это время вошел капитан. Помня о вчерашнем шторме, он отечески взглянул на Костю, тронул его за плечо.

— Простите, товарищ капитан, — вскочил Костя, — я, кажется, забылся… Рейс был нелегкий.

— Как в Бискайском заливе? — пошутил капитан.

— Точно, — засмеялся Костя.

Однажды, сидя в салоне — судовом красном уголке — и перелистывая газеты, Рыжков наткнулся на любопытную заметку. В ней сообщалось, что из старинного балтийского порта Вентспилс отправился на Каспий новый теплоход, который поступит в распоряжение морских нефтяников. Судно держит курс через восемь морей и Атлантический океан, его путь в Баку пройдет вдоль побережья Европы и Северной Африки — через Бискайский залив.

«Опять Бискайский залив», — завистливо подумал Рыжков. Правда, в последнее время он не представлялся ему уже столь заманчивым, как в первые месяцы службы. Теперь Костю, как и многих его товарищей, больше занимали мысли о водном пути, соединившем пять морей, — о Волго-Донском судоходном канале имени Ленина.

Углубившись в газету, он узнал, что на Каспий отправляются и другие суда. Теплоход «Большевик Каспия» из Ростова-на-Дону поднимется вверх по Дону, пройдет Цимлянское море, Волго-Дон, затем низовья Волги и достигнет Баку. Два других судна — танкер «Карадаг» и теплоход «Маныч» — тоже идут в Каспийское море.

…«Казах» по-прежнему выполнял свою повседневную работу, несмотря на ненастные дни. Помимо регулярных рейсов, он доставлял на «камни» грузы и материалы, ходил в аварийные рейсы на спасение рыбачьих и других мелких судов, буксировал многотонные баржи.

— Помощник капитана Мусаев, радист Рыжков, механик Саламатин! — раздался голос вахтенного матроса. — Срочно к капитану!

Капитана Ивана Михайловича Нестерова, неразговорчивого и внешне угрюмого человека, экипаж «Казаха» любил и уважал. Все знали, что много лет назад он начал свою службу на Каспии рядовым матросом. Знали и о том, что Нестеров дружит со многими мастерами-нефтяниками. А к дальнему морскому промыслу, раскинувшемуся в районе надводных скал, у него особое пристрастие. Объясняли это тем, что он десять лет плавал на танкерах и обслуживал первые морские буровые. Свой последний, устаревшего типа танкер «Имени 26-ти» Нестеров привел в район Нефтяных Камней и по указанию инженеров-строителей затопил среди скал. Это было одно из затопленных судов, которое служило базой для наступления на морские глубины.