Норман Льюис - Зримая тьма

— Нас отделяло от ближайших арабских домов не более полкилометра засеянного бобами поля. Дома беспорядочно громоздились на невысоких холмах, поросших кактусами. Там, где кончалось бобовое поле, показались два человека. Они поднимались по каменистому склону и уже миновали дома, как вдруг один из них остановился и повернул обратно, словно бы что-то вспомнив. Он остановился у ближайшего дома и, широко взмахнув рукой, забросил что-то на крышу. Как и на всех других домах, здесь возвышалось гнездо аиста. Как только брошенный предмет ударился о крышу, гнездо словно взорвалось и мгновенно исчезло в желтом пламени. Огонь, стекая с крыши, стал распространяться вниз по стене, которая тут же вспыхнула. Скручиваясь, как горящая бумага, она обнажила несколько тонких, искривленных, изъеденных пламенем балок. Головешки разлетались во все стороны, попадая на соседние дома, где уже появились первые робкие огоньки. Струи горящего газа вылетали из коробящегося от жара дерева, как петарды. Сначала вспыхивали гнезда, потом проваливалась крыша. Из огня выскочили козы и зигзагами бросились бежать в нашу сторону. Где-то завыла собака. Одинокий аист, как потерявший управление самолет, свалился вниз и упал в поле, широко раскинув крылья и нанося слабые удары клювом по воображаемому врагу. Двое поджигателей, вновь соединившись, торопливо двинулись вперед и скрылись среди кактусов. Жандарм свистнул и взмахнул правой рукой. Сержант, видимо, утратил всякий интерес к происходящему. Он стал обшаривать карманы своей кожаной куртки, словно женщина в поисках кошелька, вытащил большой автоматический пистолет, вынул магазин, осмотрел его и вставил обратно.

Еще один жандарм, с наушниками на голове, вышел из машины и, подозвав своего коллегу, начал что-то шептать ему. Вскоре к ним присоединился сержант, не почти тут же отошел и помахал пистолетом своим солдатам. Солдаты бегом бросились к машине и быстро уселись по местам. Машина развернулась на дороге и уехала по направлению к городу.

Четверо мужчин в трауре подбежали к заграждению и принялись разбирать его, а остальные поспешили к машинам.

Мы медленно проехали мимо колонны автомобилей, свернувших теперь на дорогу, ведущую к Эль-Милии, миновали холм с кладбищем, под. которым все еще стояло, выстроившись в длинную линию, большинство автомобилей, составлявших похоронную процессию. Вскоре мы добрались до вершины гребня, километрах в пяти от Эль-Милии. Я остановил автомобиль, мы вышли и взглянули назад, на лежащий вдалеке город. На таком расстоянии огня не было видно, но по небу стлался тусклый дым. Аисты, кружившие над своими сгоревшими гнездами, были похожи на густой рой комаров.

— Пока мы здесь стоим, они, наверно, убивают арабов, — проговорил Теренс.

— Да, вероятно, — согласился я. — Если, конечно, им удалось проникнуть в арабскую часть города.

— Вы думаете им это удастся?

— Я знаю не больше вас. Все зависит от того, проявят ли войска в нужный момент настоящую твердость.

— Какие мерзавцы! — возмутился Теренс.

Я не отвечал, поглощенный мыслями о трагедии, разыгравшейся на этом клочке земли, который, если смотреть отсюда, можно прикрыть ладонью вытянутой руки, о долгих муках, взрастивших семена ненависти, о планах возмездия, вынашиваемых в эту самую минуту.

— Это не поддается никакому описанию.

— Кто? Что? — очнулся я.

— Поведение французов, конечно.

Я взглянул на Теренса. Его обычно невозмутимое лицо оживилось и горело злобой. Я понял, что он хотел высказать наболевшее, ибо по-иному стал смотреть на вещи. В душе этого обывателя зашевелился фанатизм.

— Я всегда считал, что они такие же, как мы.

— Они и в самом деле такие же, как мы.

— Судя по их поведению, совсем не такие.

— Французы такие же люди, как и мы, национальность здесь ни при чем. В нужный момент всегда найдется достаточно палачей, линчевателей и расистов. Была бы только соответствующая обстановка, и они вырастут, как крапива.

Джи Джи собрал всех сотрудников в столовой. Он встал на скамью, обвел серьезным взглядом собравшихся и начал рассказывать о том затруднительном положении, в каком мы оказались.

Французские власти предупредили его, что лагерь может подвергнуться нападению. Гарнизон и все наличные силы полиции заняты в Эль-Милии. Очевидно, погромщики будут и дальше охотиться за арабами и уничтожать их, где только смогут найти. Хотя они сожгли дотла половину арабских домов в городе, но их явное намерение устроить погром и резню в общем сорвалось. Полиция считает, что в скором времени эти типы могут обратить внимание на наших арабских рабочих. Будем ли мы сидеть сложа руки и позволим им делать, что угодно спрашивал Джи Джи, или сделаем все, что в наших силах, чтобы, черт возьми, не допустить их в лагерь?

— Не допустим, — раздались голоса.

— Хорошо. Именно такого ответа я и ожидал. Но каким образом? Давайте поставим вопрос так: готовы ли вы, ребята, драться? Ведь дело принимает именно такой оборот.

На этот раз все промолчали.

— Ну так как же: готовы вы драться или не готовы? А может быть, хотите посмотреть, как орудуют линчеватели? Разумеется, мы этого не хотели. Кое-кто протестующе заворчал, но, по моему твердому убеждению, мало кто из нас верил, что такое действительно может случиться. Слишком уж это было невероятно. Память услужливо подсказала мне, что французам, как и всем латинским народам, свойственно по малейшему поводу поднимать панику.

— Некоторые из вас, ребята, ходят на охоту, не правда ли? — продолжал Джи Джи. — Значит, у нас есть, по крайней мере, несколько охотничьих ружей. Я не хочу сказать, что вам обязательно придется пустить их в ход. Я просто хочу знать, чем мы располагаем. На всякий случай. Кто из вас, ребята, имеет охотничьи ружья?

Нерешительно поднялось несколько рук.

— Так… пять или шесть. Ну что же, по- моему, бывают такие моменты, когда и охотничье ружье действует довольно убедительно. Ну, а как насчет руководства? Хотелось бы услышать, что кто-то из вас имеет военный опыт. Есть ли среди вас бывшие офицеры, которые показали бы нам, как полагается действовать в таких случаях? Если есть, прошу поднять руки.

Ни одна рука не поднялась, и никто не проронил ни слова.

— Как насчет вас, Джонстон? — спросил Джи Джи. — Ведь вы воевали в Корее?

Джонстон, техасец по происхождению, громко проглотил слюну.

— Я, правда, был в Корее, мистер Хартни, но боюсь, что если я там чему-нибудь и научился, так это только тому, как организовать регулярное снабжение пищей пехотного батальона. Это самое ценное, что я оттуда вынес.

Его ответ вызвал взрыв нервного смеха.

— Ну, а вы, Пабст?

— К сожалению, мистер Хартни, у меня нет никакого боевого опыта. Меня все время держали в тылу, на базе.