Александр Лаврик - В долине белых черемух

- Тихо, старая,- прошипел он, снял с плеча винчестер и, раздвинув куст, глянул вперед.

С горы спускался всадник на белом коне. Конь был сказочной красоты, с гривой до колен и пышным длинным хвостом. К седлу были приторочены кожаные сумки. Поверх вьюков восседал пожилой седоусый якут, на коленях он держал черного крупного пса. И всадник и пес спали. Судя по усталой походке коня, они преодолели немалый и тяжелый путь.

- Кого разглядел? - прошептала старуха.

- Якут какой-то проехал.

- Ой, худо: якут все узнает,- запричитала горбатая.

- Он сонный…

- Однако и так худо. Ехать хочу.

Вскоре они очутились в ущелье и, недосягаемые для постороннего взгляда, направили свой олений аргиш в глубь тайги, туда, где далеко на горизонте возвышались отроги Туркулана. Баклан обернулся и погрозил кулаком.

- Не поймете присказку,- угрюмо прохрипел он,- я вам сказку втолкую по-другому…

Приисковый поселок Золотореченск, расположенный в глубине узкой долины, мирно спал. Лучи зари сюда еще не проникали. Полумрак застилал и поселок и дражный полигон. От пекарни веяло дымком, пропахшим подгорелой пшеничной коркой.

Из калитки приисковой радиостанции, что красовалась высокими мачтами на скальной террасе над поселком, вышло трое парней.

Самый высокий из них - в армейской фуражке с черным околышем, в кирзовых сапогах и защитного цвета брюках - токарь ремонтных мастерских Сергей Белов. С ружьем и полевой рацией за плечами он шел размашисто и легко, как молодой лось.

За ним спешил парень цыганских кровей, маркшейдер Ромэн, или, как он сам всегда представлял себя, Ром Шатров, в телогрейке, широких старательских шароварах и желтых кожаных перчатках, хотя по погоде в них, кажется, не было уже никакой нужды. Он нес любительскую кинокамеру и малокалиберную «тозовку». Ветер шевелил смоляные барашки его кудрей.

Последним спускался по тропе инженер-связист Вадим Орлецкий. Черная вязаная куртка, рубаха в зеленую и черную полоску резко оттеняли его рыжую мохнатую голову и крупное веснушчатое лицо. Выпуклые светлые глаза Вадима были полуприкрыты редкими ресницами. На плече у него болтался транзисторный приемничек, на груди блестел серебром и белым перламутром аккордеон. В светлых брюках и легких туфлях, он мало походил на путешественника.

Парни подошли к общежитию учителей и остановились против крайнего окна. Сергей Белов собрался постучать, но Вадим остановил его. Он тихо-тихо проиграл на аккордеоне «подъем». Никто, однако, не показывался. Вадим проиграл еще раз. Окно наконец-то распахнулось, из него выглянула девушка с ярко-синими глазами и пышной замысловатой прической. Она подала Вадиму полосатый увесистый саквояж и, взглянув мимоходом в зеркало, вскочила на подоконник.

- Держи,- шепнула девушка Сергею и спрыгнула с подоконника. Тот подхватил ее и бережно поставил на землю, ощутив тепло дыхания и знакомый запах дорогих духов. В брюках, обтягивающих ее стройные ноги, в изящных мягких сапожках, она казалась ему, как всегда, прекрасной.

Девушку звали Зоя Савельева. Она преподавала литературу в приисковой школе.

Шатров небрежно взглянул на Зою своими миндалевидными глазами и тут же отвернулся. Зато Орлецкий не сводил с нее восторженного взгляда. Когда Сергей взял Зою под руку, он только вздохнул: «Вот повезло человеку. Другой такой Зои на свете нет…»

Зоя понимала его вздохи. Ей нравилось, что пижонистый Вадим сохнет от любви к ней. Так ему и надо! Пусть помучается.

- Вперед, друзья! - шепотом пробасил Сергей.

Не растягивая мехи аккордеона, Вадим начал отбивать на клавишах барабанную дробь. Зоя и Сергей в ногу зашагали по улочке поселка. Орлецкий тоже подладил свои шаги в такт. Только Ром Шатров не поддался озорному настроению. Наоборот, настроение его падало все ниже и ниже. Он разглядывал Зоину замысловатую прическу, длинные ногти под маникюром и думал, что учительница настроилась на короткую дорогу, малость подальше перевалочной базы. Говорил он Сергею, что зря берут ее, но тот сердился, уверял, что Шатров ошибается.

«Белые ручки любят чужой труд»,- припомнил сейчас Шатров любимую присказку отца.- Придется всем батрачить на эту персидскую княжну, да еще с полпути вертаться».

Они проходили мимо ремонтных мастерских, где токарил Сергей Белов. На огромном дворе виднелись тракторы, бульдозеры, канавокопатели.

Сергей снял фуражку, обнажив белобрысый, коротко стриженный ежик, и на ходу приветственно помахал машинам: «До осени, братцы!» Его сильные руки касались почти каждой их детали. Он любил машины, как живые существа. Особенно ему нравились машины-работяги, которые редко возвращались в ремонт. А два бульдозера и канавокопатель он считал лентяями: чуть маленькая поломка - опять отдыхают у мастерской…

Зоя вдруг остановилась и загородила Сергею дорогу. Вадим расслышал их короткий, но решительный диалог. И до этого они не раз спорили о том же. Зоя дружила с Сергеем, но переживала, что у него всего лишь десятилетка, а главное, что он работает простым токарем. Ну хотя бы, на крайний случай, бригадиром. Дело тут было не в заработке, зарабатывал Белов побольше иного инженера, а в звании. Сама Зоя гордилась своим пединститутским знач-ком-«поплавком» и всегда прикалывала его к костюму. Мама, убеждена Зоя, с ума сойдет, если узнает, что она собирается выйти замуж за обыкновенного рабочего. И сейчас она снова, в который раз завела речь о том, что пора Сергею подумать об институте.

- Обещай, Сережа, что уйдешь от станка.

Сергей растерянно повел плечом и, словно извиняясь, проговорил:

- А если не смогу?

- Почему же я все могу?- тоном капризного ребенка спросила девушка.- Ведь смогла же я уговорить мою упрямую директоршу отпустить меня досрочно? И ради чего? Чтобы пойти с тобой. А ты…

- Ты молодец,- весь просияв, сказал Сергей.- Это здорово, что с нами пошла.

- Мне дифирамбы не нужны,- отойдя на обочину дороги, сказала рассерженная Зоя и угрожающе спросила: - А хочешь, я не пойду?

Угроза огорошила Сергея. Он повернулся к Зое и смолк, растерянный и озадаченный. В его серых глазах застыл недоуменный вопрос.

Неужели он плохо поступает, делая трудную работу своими руками? Ведь не может же он переложить всю тяжесть на зеленых мальчишек и девчонок, а сам ходить по мастерским руки в брюки и с важным видом поучать их. Да он же со стыда сгорит! И куда девать силу, если она играет в нем?

Но когда вновь его взгляд встретился с Зоиным, Сергей понял, что их дружба может рухнуть. Если сейчас Зоя отвернется, то навсегда. Таежный рассвет казался теперь Сергею пасмурным осенним вечером, когда не видно ни земли, ни звезд. Потерять Зою - даже страшно подумать! Но институт… Он не думал о нем. Даже не мог представить, в какой именно институт ему хотелось бы. И к тому же он убежден, что поступает правильно…