Александр Лаврик - В долине белых черемух

Зато Зоя Савельева с трудом скрывала испорченное настроение. Да, она сама предложила взять Наташу. Но зачем Белов и Орлецкий так легко согласились с ее предложением? Нет, нет! Белов неисправимый простофиля. Не повернуть ли ей назад? - рассуждала недовольная Зоя, и ее ноздри чуть вздрагивали. По этой примете Сергей догадался, какая буря происходит в ее душе. Он поравнялся с нею и собрался было успокоить, но Зоя опередила.

- Чудесно! Даже великолепно! - воскликнула она с необычной для нее живостью.- Мы с Наташей образуем полную автономию. Чур, к нам не касаться!

Орлецкий, поджав небольшие пунцовые губы, умоляюще проговорил:

- Прошу обходиться без автономий. Мы еще не сели в лодку, а уже начинаем делиться.

Призыв Орлецкого тронул ее. Зоя всегда отмечала умение Вадима среагировать на вспышки в ее настроении. Она благодарно улыбнулась ему.

Огорченный объяснением с Зоей насчет его работы и недовольством ее из-за Наташи, Сергей молча вышагивал по краю дороги. Он боялся, что Зоя вернется. Тогда месяцы странствий по тайге будут для него томительными и серыми. Но Сергей знал и другое - сам он, хоть вались камни с неба, не отложит этот поход.

Белов не был геологом, однако, готовясь в поход, он перечитал десятки книг по геологии. Ознакомившись с отчетами побывавших в верховьях Ярхаданы экспедиций, начисто отвергших золотоносность Притуркуланья, он не поверил им. Может, это было свойством его характера. Если ему говорили: «из этого ничего не выйдет», он брался и доказывал обратное. «Только бы не передумала Зоя, тогда все получится отлично»,- с тревогой и надеждой думал Сергей.

Дорога круто свернула вправо. В низине показался деревянный мостик с желтыми тесаными перилами. Прямо к мосту подступали высокие, с темно-красными ветками ивы, увешанные желтыми пучками сережек. Листья еще только проклевывались, и сквозь редкие ветви кустов виднелось свежее утреннее небо. Это чем-то напоминало Зое глаза Вадима. Он умел взглянуть сквозь редкие золотистые ресницы, и в этом была какая-то прелесть.

Когда Зоя разглядывала Орлецкого отдельно от других, он ей всегда нравился. Даже торчавшие во все стороны, как иголки у ежа, рыжие волосы, из-за которых голова казалась огромной, не мешали общему впечатлению. Но, переведя взгляд на шедшего чуть впереди Сергея, Зоя снова убедилась, как выигрывает Сергей рядом с Орлецким. Высокий, подтянутый, в туго перехваченной ремнем гимнастерке, Сергей Белов был хорош своей мужественной силой. Зоино сердце наполнилось теплом. Нет, не зря она предпочла робкое ухаживание Сергея настойчивым домогательствам других ухажеров. Ее будущее только с ним. И пусть она часто бывает недовольна Сергеем, портит и ему и себе настроение, но разлучиться с ним она никогда, никогда не захочет…

Глянув вперед, Зоя вздрогнула. Из зарослей противоположного берега выехал на мост всадник на белом сказочном коне: грива до колен, пушистый хвост чуть не до земли. Конь процокал коваными копытами по деревянному настилу моста и, заметив на дороге людей, перешел почти на рысь.

Вот конь уже совсем близко. Он прижал свои короткие, как у тигра, уши и хищно покосился темным оком. Через седло были перекинуты кожаные мешки, и всадник в меховой пыжиковой шапке, рыжей телячьей дошке и замшевых расшитых торбозах восседал, как в мягком кресле. На его коленях спал черный мохнатый пес. Пожилой всадник с изжелта-зеленоватым скуластым лицом тоже ехал с закрытыми глазами. Видимо, спал или просто дремал после утомительного пути и бессонной ночи. Одной рукой он крепко натягивал поводья, а другой опирался на заднюю луку седла.

- Надо разбудить! - шепнула Зоя.- Разобьется человек.

Орлецкий хотел было защелкать клавишами аккордеона, но Сергей удержал его.

- Не нужно,- проговорил он.- У этого старика кавалерийская закваска. Смотрите, как сидит!

- Вот это, братцы, лошадка!- теребя смоляные кудри и провожая всадника завистливым взглядом, восхитился Ром. В нем взыграло цыганское пристрастие к доброму скакуну. Эх, каким бы ветром взвился он на таком коне по горным тропам и помчался навстречу облакам, орлам, солнцу! Ему довелось мальчонкой гарцевать на тонконогом рысаке кабардинских кровей. А после, когда немного подрос, он ловил арканом и объезжал табунных коней в якутском совхозе. Иной четырехтравный дикарь чего только не вытворяет, когда на него первый раз взбирается цыганенок Ромка: и «свечки» ставит, и копытами из кремней искры высекает, и зубами лязгает; такая неистребимая сила играет в нем, что хватает на сотню километров головокружительного галопа через реки, через сопки. Ух, красотища!

Не успел всадник скрыться, как откуда-то из дальней рощи докатилось эхо.

- Ра-ра-фа-ар! - донесся высокий мальчишеский голос.

Все замолчали, вслушиваясь. Через минуту эхо вновь прокатилось по склону горы от рощи к роще. Орлецкий вдруг расхохотался.

- Ты что? - спросил его Сергей.

- От кого-то Марфа сбежала, вот ее муж и разыскивает в лесу,- не переставая смеяться, пояснил Орлецкий.

Но Белова эта шутка не рассмешила. Обеспокоенный, он приложил ладони трубкой ко рту и подал ответный голос:

- О-го-го!

Вскоре на дороге показался Кирька Метелкин. Это он окликал кобылу Арфу. Босой, в одних подштанниках, он весь был исхлестан и исцарапан ветками. Подбежав, Кирька уставился на Сергея. Подбородок его трясся, и парнишка никак не мог выговорить слова.

- То-то-то! - затотокал Кирька, как дятел выстукивает дробь о сухую лесину.

Выручил его Вадим. Он, как и все прочие, знал, что пока заика Кирька не выговорит свое «то-это», от него не жди речи.

- То…- опять начал Кирька.

- То-это,- подсказал Орлецкий.

- То-это,- повторил Кирька, благодарно взглянув на подсказчика, и продолжил:- К-кобылу увели. Л-лодку сбросили!

- Что ты сказал? - жестко переспросил Сергей.

- Л-лодку… под обрыв… об кам-мни,- подтвердил Кирька.- Я п-проспал.

- Эх, ты!..

Пусть Сергей не произнес больше ни слова, но Кирька представил, что он хотел сказать: эх, мол, комарик!

Белов взглянул на товарищей и увидел растерянные лица Зои и Вадима. Шатров, что-то соображая, потирал тонкими длинными пальцами рябинки на смуглой щеке.

- Сергей, поди-ка сюда,- позвал Вадим и направился за ближний куст ольхи, увешанный почернелыми листьями и шишечками. Оставшись наедине с Сергеем, он таинственно сказал:

- Подозреваю всадника…

- Чепуха,- возразил Сергей.- Да разве он показался бы после этого?

- Ты прав! -быстро согласился Орлецкий и тут же предложил второй вариант:- Помнишь наш спор о Шатрове? А ведь это, пожалуй, сделали его дружки.

Догадка Орлецкого смутила Сергея. Такое могло случиться. Шатров сам говорил, что над ним постоянно висит угроза воровской мести. Шестнадцатилетним мальчишкой он за кражу попал в колонию. Воры посвятили Ромку в свою веру Он давал клятву своей кровью, целовал лезвие ножа. Но воспитатели сумели убедить его, что зря губит молодую жизнь. Ромка вместе с дружком Тимой решили «завязать». Тиму воры прирезали в первый же день, когда тот вышел на свободу. С Ромкой Рябым им пока не удалось свести счеты: проворен и ловок Рябой - это знали бывшие его дружки и не рисковали нападать открыто. А вот сбросить лодку под обрыв они могли.