Андрей Иркутов - А.А.А.Е. [Роман приключений. Том II]

Наконец, торжественная процессия влилась на главную улицу Карачи, в конце которой находился генерал-губернаторский дом. Перед самым началом улицы принца встретил народ.

Темная масса людей сзади бесспорно напоминала людей в полицейских тюрбанах. Они подозрительно выпирали на первый план двух: одного белого и одного желтого. Оба, и белый и желтый, корчились от смеха и кричали. Черт их знает, что они кричали, но что-то они кричали.

Принц встал.

— Мой обожаемый народ, — начал он…

Сзади кто-то спросил шефа полиции:

— Скажите, Ретингем, почему у вас туземцы так сильно видоизменяются и большинство из них в полицейских тюрбанах?

Эндрью Ретингем немного запнулся, но потом достаточно спокойно сказал:

— Видите ли, драхма Брамы — переселение душ; а насчет одеяния, так это у нас мода.

— Понимаю, — многозначительно согласился спрашивающий.

Уэльский сел. Он кончил. Толпа кричала и приветствовала. Принц вынул шелковый платок и кокетливо помахал им.

Как только кортеж принца двинулся дальше, толпа полицейских во главе с Дикки и Сакаи исчезла в воротах ближайшего дома и вынырнула за следующим поворотом навстречу царственной процессии. Принцу пришлось встать.

— Мой верноподданный народ! — сказал он.

— Слушайте, — опять спросил Ретингема любознательный голос в свите, — почему у вас толпа похожа друг на друга, как два экземпляра одного номера «Стрэнда»?

— Климат и почва, — сухо оборвал шеф полиции и, решительно отказываясь продолжать разговор, повернул голову в другую сторону.

Через улицу, промелькнувшую вправо, Драйер заметил торжествующих полицейских и еще двух здоровых парней, из которых один был черный.

И в то время, как толпа № 1 огибала какими-то закоулками дома и полицейские упрашивали ее не выдавать их, — на что после долгих уговоров Дикки и Сакаи согласились, — другая партия полицейских подталкивала вперед — Виктора и Бинги…

Они спокойно вошли в город с запада и, измученные дорогой и приключениями, решили в этом городе найти организацию и попросить у нее помощи. Кроме того, им очень хотелось отдохнуть. У входа в город на них, как на диких зверей, набросились полицейские и сказали, что если они не будут повиноваться, то они их убьют.

Фоксик лаял и усиленно пытался попробовать на вкус ляжки полицейских, в частности красномордого сержанта.

У этой партии народа колеса были смазаны неважно. Что-то упорно у них не ладилось и особенно мешал попадавший под ноги пес.

Драйер оживился. Все-таки маленькое разнообразие! Он посмотрел на Уэльского. Уэльский, казалось, не замечал ничего. Его глаза устремились высоко вверх и застекленели.

Народ быстро приближался к принцу. Принц еще быстрее приближался к народу. Наконец, они столкнулись почти вплотную и Уэльский дернул за такой-то нерв свой язык:

— Мой обожаемый народ…

Теперь уже сам Эндрью Ретингем обратился к любопытному собеседнику из свиты:

— Ну, что же, милорд?

— Ничего, сэр, — ответил тот, — по некоторым, правда, может быть, и неточным сведениям, последние черные из Индии были вытеснены за тысячу лет до рождества Христова…

Фоксик добился своего! Он ухватил красномордого за ляжку. Так хорошо вцепились его остренькие зубки в мускулистое тело парня, и так здорово красномордый пискнул, что сделал бы честь любой вербной колбасе.

К счастью для всей процессии, кавалькада принца уже повернула в другую сторону, и скандал благополучно сошел с рук. Фоксик бегал от красномордого. Красномордый бегал за Фоксиком. Все преимущества были на стороне собачки и красномордый держался за укусанное место.

Народ № 2 решил прекратить внутренние распри и, предводительствуемый Фоксиком, на которого красномордый плюнул, свернул в один из проходов.

Мимо них промелькнул народ № 1.

— Джико, — сказал Дикки, — и нашего полку прибыло.

Когда они были против народа № 2, то Дикки крикнул:

— Вы тоже толпа?

— Мы… — начал удивленный Виктор.

Но народ № 1 исчез за углом, и они пересекли проход по направлению к другому проезду.

Из ворот выглядывали зловещие лица.

Их бедра были узки и только головной убор и повязка вокруг чресел прикрывали изнеможенные фигуры. Глаза горели знойными грозами, на пальцах рук были острые, длинные когти, а на лице, небритом за долгие годы, отросли длинные-длинные волосы.

Они шли прямо, скрестив руки на груди, смотря далеко вперед, пронизывая все, что встречалось — магнитом своих бездонных черных очей.

Ноги, иссохшие, покрытые струпьями царапин и ран, мягко ступали по земле и высокие тела плавно раскачивались… Губы на лицах плотно сжались. Возвышенный сильный дух, победивший и умертвивший плоть, победоносно горел над головами десяти саманов.

Обе партии полицейских, обе партии народа, свита принца, генерал Драйер и Эндрью Ретингем застыли от неожиданности. Даже любопытный собеседник шефа полиции настойчиво проглядывал свой монокль.

Саманы появились внезапно, скользнули по направлению к голове процессии, к принцу Уэльскому, со склоненными покорно головами и скрещенными руками.

Полицейский эскорт раздался по обе стороны, образуя коридор, по которому плыли саманы. У одного из углов поперечных улиц с любопытством смотрели Дикки и Сакаи. Настоящий народ приближался!

Когда саманы подошли достаточно близко, один из них, самый высокий, самый худой и самый истощенный, не человек, а вобла, отделился и протянул свои сухие длинные руки. Он отвесил низкий поклон и, когда подымал голову, то скрестил руки и опустил глаза к земле.

Саманы терпеливо выслушали речь принца и их сухие губы только плотнее сжались. А когда Уэльский кончил, Драйер и Ретингем немного поторопились с выражением восхищения…

Сухой, до ужаса четкий, режущий голос бросил:

— Да здравствует свободная Индия! Смерть ее палачам!

Что-то скользкое, блестящее, леденящее кровь показалось в руке самана. Парой выстрелов Ретингем свалил двух первых.

— Оперетта кончилась! — крикнул Дикки, разбил морды державшим его полисменам, выхватил у кого-то револьвер и бросился к индусу. Сакаи, ломая челюсти, побежал за ним…

Но они не успели приблизиться к процессии, как их перевязали, избили и вместе с саманами запихали в башню молчания.

Башня молчания!.. Башня мертвых!.. Башня судорог!..

Внизу, в воронке, лежали обглоданные хищниками скелеты. Толстые стены башни шли вверх; тяжелая чугунная низкая дверь на массивном засове и еще две таких же двери. Саманов, Дикки и Сакаи впихнули в эту башню. Все случилось так неожиданно и быстро… Саманы, лесные странники, люди, изжившие плоть, безмолвствовали. Казалось, что они могут вечно сидеть на одном месте и смотреть на одну точку.