Владимир Матвеев - Золотой поезд. Повесть

Автор этой книги Владимир Павлович Матвеев - активный участник установления Советской власти и борьбы с белогвардейцами на Урале.

Он родился в 1898 году в Перми. В августе 1917 года, будучи студентом, вступил в большевистскую партию. В 1918-1921 годах был на советской, военной, партийной и газетной работе в Перми, Екатеринбурге и других городах Урала. Позже работал в Петрограде - Ленинграде, где и написал повесть «Золотой поезд» (другое название «Комиссар золотого поезда»),

В предисловии к одному из изданий повести писал о своей литературной работе:

«Я занимался журналистикой, военной и партийной работой и никогда не думал писать повести и рассказы.

Но вот однажды в кругу своих друзей я рассказывал о том, как мы боролись на Урале за Советскую власть.

Когда я кончил рассказывать, все молчали.

Один товарищ сказал: «Вот ты бы и написал об этом».

«Не все помнят первые годы Октябрьской революции», - подумал я и решил написать повесть «Комиссар золотого поезда» - о революции на Урале…»

В годы культа личности В. П. Матвеев был несправедливо обвинен и умер в 1939 году.

Еще сквозь сон до Реброва долетели слова:

- Взяли Самару, взяли Уфу. Теперь подходят сюда. Окружают.

- Тише ты. Услышит. Комиссар, видать.

- Шут с ним. Щенок еще. Скоро от чехов без штанов удирать будет.

Ребров открыл глаза. Вытянулся во весь рост. Сапоги его выставились далеко в проход, зацепили кого-то. Согнувшись, он сел на полке и свесил ноги. Внизу на маленьком грязном столике о светлый жестяной чайник тихо постукивали три эмалированные чашки; вокруг них - пролитый чай, хлебные крошки, золотистые чешуйки от воблы и колбасная кожура.

На нижних скамейках - шестеро пассажиров. Двое - пожилой лысый и молодой в офицерском картузе - продолжали вполголоса разговаривать.

«Эти», - подумал Ребров и спрыгнул с полки. Одернул солдатскую гимнастерку. Из-под изголовья достал ремень с револьверной кобурой, надел и туго затянул.

- Приглядите за сумкой, - обратился он с просьбой к разговаривавшим соседям. Потом перекинул через плечо полотенце и, уходя, добавил: - Там ручные гранаты. Поосторожней с ними.

От толчка вагона сумка ударилась о стенку полки.

- Взорвется! Товарищ комиссар, вернитесь! - закричал вслед Реброву лысый пассажир. Ребров, чуть улыбнувшись, посмотрел на кричавшего и исчез за дверью. Когда через пятнадцать минут он возвратился, пассажир стоял возле полки Реброва, бережно придерживая обеими руками сумку.

- Спасибо, - сказал Ребров, расстегнул сумку и достал оттуда две круглые булки.

- Смотрите, смотрите! - крикнул кто-то.

- В чем дело?

Пассажиры бросились к открытым окнам.

- Уральский хребет переезжаем.

- Тьфу, напугал.

Справа быстро приближался к окну вагона маленький столбик - кусок рельса со ржавой железной дощечкой наверху, на которой с одной стороны было написано:

с другой:

- Теперь близко. Самое опасное позади, - облегченно вздохнула пожилая женщина.

- Да, от Кузина чехи совсем близко, - ответил сосед.

Поезд шел все время под уклон. Паровоз, мягко пофыркивая, только сдерживал наседающие на него вагоны и был похож на заводную игрушку, которая плавно движется по рельсовой спирали. Скоро Екатеринбург. Вон уже виден двенадцативерстный Верхнеисетский пруд. Ребров взглянул в окно. Города не было видно. Только золотой купол Вознесенского собора поблескивал издалека. Город там за прудом - внизу.

«Если взорвать плотину, вода покроет весь город, и только этот купол останется сухим», - подумал Ребров.

Замелькали товарные составы на запасных тупиках. Склады, платформы, штабели дров и угля. Поезд начал перепрыгивать со стрелки на стрелку. Пассажиры, одевшись, с вещами в руках уже стояли в проходе. Некоторые еще стягивали ремнями подушки. Вот семафор остался позади. Локомотив пролетел еще несколько десятков саженей и вдруг остановился.

- Приехали? Выходи, там впереди.

- Да нет же, еще саженей сто не доехали до платформы.

- Выходи! - кричат сзади.

- А ты посмотри в окно.

- Что тут у вас случилось? - главный кондуктор спрыгнул со ступеньки к сторожу, притаившемуся около средней стрелки. Десятка два пассажиров тоже повыскакивали из вагонов.

- Восстание. Стреляют. Пулеметы! - говорил, задыхаясь и размахивая рукой, сторож. Пассажиры опрометью бросились обратно в вагоны, забыв о вещах. Главный тоже исчез. Около сторожа остался только Ребров.

Он оглянулся. Высокая насыпь пустынна. В нескольких десятках саженей безлюдный перрон. За насыпью - вокзал. Он только одним этажом выше насыпи и весь внизу. По ту сторону вокзала - широкая площадь. Кучки солдат прячутся за какими-то прикрытиями, расположенными полукольцом вокруг вокзала. Трещат вразнобой выстрелы. Из окон вокзала часто стучит пулемет, ему отвечает другой.

- Вон он. Советский на водокачке… - и сторож пальцем показал Реброву.

- А на вокзале кто? Внутри?

- Наши. Центрального района…

- Кто ваши?

- Да железнодорожники. Паек требуют. Сковырнут комиссаров.

На площади затрещали ружейные выстрелы. Из-за прикрытий выбежала цепь солдат. Пробежала несколько шагов. Легла на землю, спрятавшись в глубокую канаву.

Ребров поднялся обратно в вагон. Пассажиры лежали кто на полу, кто на полках. Расстегнув кобуру нагана, Ребров достал оттуда ручную гранату, сунул в карман и снова вышел из вагона. На насыпи все так же пустынно, не видно часовых. Ребров, не задумываясь ни на минуту, побежал к перрону, беспрепятственно спустился по широкой лесенке вокзала и очутился перед входом в буфет.

Двое часовых в новых желтых башмаках и обмотках преградили ему дорогу, слегка выставив вперед штыки винтовок. Невольным движением Ребров схватил оба штыка и резко дернул к себе. Один из часовых не удержался на ногах и полетел на пол, другой от неожиданности выпустил из рук винтовку. Ребров выхватил из кармана ручную гранату, вбежал в буфетный зал, где засели мятежники, и громко крикнул:

- Ложись! Взорву к черту!

Мятежники опустились на пол, один полз на животе к дверям, за ним последовал другой, третий…

Ребров не мешал им. Он быстро подбежал к ближайшему окну и столкнул с него пулемет на мостовую. Снаружи на помощь Реброву бежали красногвардейцы. Ими командовал огромного роста человек в лоснившихся от машинного масла штанах, заправленных в сапоги. Он громко кричал: «За мной! За мной!», указывая наганом на здание вокзала, и первый ворвался в дверь.