Сергей Возный - Пастух для крокодилов [СИ]

— Вечереет, — произнес задумчиво Дмитрий Константинович. — Скоро пойдем, наверное.

Расположившись на чурбаке, Суханов строгал что-то большим охотничьим ножом. Задумчиво строгал. Судя по белым, холеным рукам бизнесмена, на подобное занятие его могла подвигнуть только нестерпимая скука, в чем Богдан с клиентом был полностью солидарен.

— Пора нашего охотника будить, — согласился Богуславский. — Пока глаза протрет, пока умоется…

— Разумный человек, не то, что мы с тобой. Понимает, что для бессонной ночи нужно выспаться заранее, — Суханов положил на стол нож и деревяшку, легко поднялся с чурбана. — Лежи, я его сам растормошу.

Богдан спорить не стал — предпочел потратить время на короткую зарядку. Нелишне после целого дня расслабухи. Десяток-другой разминочных движений, десяток прыжков и кульбитов, сотню раз на кулаках отжаться. Бой с тенью — быстрый и функциональный без лишних красивостей. Хватит, пожалуй.

— В республике Сайбан восемь часов пополудни, — провозгласил со стола сухановский приемник, на сей раз приятным женским голосом. Почти как у той стюардессы в «Боинге».

— И то хлеб, — константировал Богдан, убеждаясь, что на сей раз его хронометр не подвел. Двадцать ноль-ноль, если по «континентальной», 24-часовой системе.

— Передаем последние новости. Сегодня глава государства генерал Пхай Гонг выступил с торжественной речью… Продвижение по пути рыночных реформ под бдительным руководством… На плантациях республики собрано более тысячи тонн риса… Новое преступление террористов именующих себя «краснокосыночниками» — взрыв в центре столицы нашей республики, городе Кухьяб…

Подойдя к столу, Богдан разглядел, наконец, изделие господина Суханова и хмыкнул невольно. Толстенная палка отстругана в виде угловатого фаллоса с зазубринами по всей длине. О причинах столь причудливой направленности Сухановских мыслей остается догадываться.

— Что это? — Кира дремавшая доселе в хижине, соизволила показаться на свет Божий и выглядела сейчас вполне миролюбиво. — Сам что-ли выстрогал?

— Естественно. Хочешь, подарю?

— Дурак! Что было в новостях?

— Новости. Хотя, я бы их так не назвал.

— В смысле?

— Да, по-моему, несвежие они. Вчера что-то подобное уже слышал, и кажется теми — же словами. Говорить им больше не о чем?

Солнце коснулось вершин деревьев, готовясь кануть в лес и раствориться без следа. До наступления полной темноты оставалось не более двух часов.

Неразрывно связанная с умением ждать и догонять

Ночь в джунглях для непривычного человека — серьезное испытание на крепость нервов. Родился ты, скажем, на Брянщине-Тамбовщине, а то и в Первопрестольной, леса если и видел, так наши, мирные: то береза, то рябина. Забредай хоть в самую глушь, палатку ставь и спи себе спокойно. Если и подберется какая живность, так не крупней ежа, ну лисица, максимум. Волки с медведями, окажись таковые в чаще, первыми не нападут — сытые они летом, да и побаиваются лишний раз с человеком пересечься. Спи спокойно, дорогой товарищ, спи. Ночь в тропическом влажном лесу подавляет европейца мгновенно, воздействуя на все органы чувств и пробуждая в подсознании давно, казалось, забытые страхи. Звезд над головой не видать — кроны деревьев небо закрывают. Темно, сыро, душно. Запахи одуряющие, незнакомые и чужие. Звуки таят угрозу — непрестанные шорохи, клекот какой-то вокруг, свист, стрекотание. Липкие прикосновения к открытым частям тела — то ли паутина, то ли лапки насекомого, то ли вовсе язычок змеиный. Не разглядеть. Ветку большую задел — уронил себе на голову НЕЧТО. Отшатнулся, к стволу древесному прижался — ан, и там кто-то есть, живой, недоброжелательный. Усни тут, попробуй! Высиди, попробуй, до утра!

Богдан в свое время адаптацию к джунглям прошел с трудом — слишком богатое воображение имел от природы. Днем еще куда ни шло — пробирались себе по амазонской сельве до полного отупения и равнодушия, но как стемнело… Как поставили Богдана в боевое охранение, наедине с ночной природой… Как припомнилось ему все, что читал когда-то в книжках научно-популярных и по телеку смотрел — про бесчисленное многообразие тропической живности, чешуйчатой, волосатой, ядовитой, кусучей, заразной… А воображение работает, картины рисует одна другой краше!

Трудной была та ночь. И еще одна, и еще. Потом привык. Красоту научился видеть и романтику, недоступную восприятию того самого перепуганного европейца. Обоняние различало в общем терпком букете запахи экзотических цветов, слух улавливал пение птиц, каких днем не услышишь. Зрение… Вот тут сложнее. Темноту никакой привычкой не рассеять — так, разве что самую малость. Сгустки мрака — деревья, общий фон, чуть менее черный — просветы меж деревьями. Что еще помогает, так это фосфорирующие предметы и организмы: светляки, гниющая древесина, колонии грибов. Позволяют сориентироваться, где именно мрак вертикальный (деревья и воздух) переходит в горизонтальный (землю, как таковую).

— Богдан, ты не спишь? — шепот коллеги-телохранительницы показался обостренному слуху недопустимо громким, заставил Богуславского изменить положение. Чуть сдвинувшись влево по длинному настилу из жердей, оказался к девушке почти вплотную.

— Что?

— Да так просто. Жутковатая ночь, дикая, будто ты одна на целом свете.

— Это пройдет. Расслабься и вдыхай экзотику всеми фибрами души. Большинство россиян за всю жизнь в таких местах не побывают, а тебе повезло. Абсолютно бесплатно.

— Да уж…

Новый звук родился в ночной тиши, стремительно разрастаясь и заполняя собой все вокруг: «Куа-о-о-ау-унг!» На мгновение показалось, будто источник, ЭПИЦЕНТР находится где-то тут, совсем рядом. За твоей спиной находится! Волосы на затылке ощутимо шевельнулись, пытаясь встать дыбом, ладони вспотели, сжимая сталь карабина. Смелость или отсутствие таковой тут ни при чем — реакция родилась на подсознательном уровне, пробив тысячелетние наслоения цивилизации. Не было больше городов, машин, компьютеров, кризисов, инфляций. Лес был. Первобытный, древний. И реакция была — естественная реакция потенциальной жертвы на рев могучего хищника. «Затаись, спрячься, сделайся невидимым!»

Через пару мгновений, иррациональный страх отпустил: включились защитные механизмы мозга, напомнив, кто здесь охотник, а кто жертва, у кого ружье и разум, а у кого — только зубы, когти да инстинкты. Нет, что ни говори, а принадлежность к цивилизации — чертовски приятная штука!

— Кто это был? — Кира неведомым образом успела оказаться почти вплотную, и пальцы ее больно сжимали Богданово плечо.

— Кто это? Тигр?

— Он самый. Надо полагать, на охоту вышел и хочет, чтобы все об этом знали.