Сергей Возный - Последний шанс палача [СИ]

Все персонажи романа вымышлены,

любое их сходство с реально существующими лицами - случайно.

Республика Златогорье и Волчеозерский край являются собирательным образом нескольких регионов Западной Сибири.

Отдельную благодарность автор выражает творческим людям, чьи песни и образы упоминаются в тексте для создания колорита эпохи: СПАСИБО, без вас роман не имел бы вкуса и запаха!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Д А У Н Ш И Ф Т Е Р Ы

Глава 1

Кто ходит в гости по утрам?

Лето 2010 г.

С утра, как обычно, болела голова. Невыносимо трещала. Первая сигарета спасения не принесла, да и горный воздух оказался мертвому припаркой. У крыльца, на вкопанной лавке Глеб закурил вторую – только тут глаза потихоньку открылись, и тиканье в затылке сделалось легким шумом. Теперь умыться, принять пару капель, улыбнуться миру окружающему…

Окружающий мир того стоил! Сопки, кипень тайги, да ледяные пики на горизонте. Ни мошки тебе, ни комарика, способных испортить человеку утреннее похмелье! Такой вот уголок Швейцарии на юго-западе Сибири, туристический рай. Забор из тесаных бревен сбит покрепче острожного – от зверя, не от грабителей – а двухэтажный теремок кемпинга сочится круглый год смолистым янтарем. Пачкает стильные куртки и ветровки зазевавшихся туристов, но рабочему камуфляжу такое не страшно. Нагретая кедровая доска кажется спине мягкой, догорающая сигарета пахнет ностальгическим, подзабытым уже.

Недешевое, кстати, «Sobranie», какого в ближайших селах и улусах не купить. Одно из немногих, позволяемых себе «барств». Первые полгода в этом Эдеме мелькнули для Глеба быстрее московского метро – прежняя жизнь забывалась, легкие привыкали к кедрово-озоновому коктейлю, да и болячки многие ушли сами собой. Ненадолго! Такая уж тварь человек, что от хорошего быстро устает. Зачем вот, скажите на милость, квасить теперь в одиночестве – конкретно и ежедневно?! Тремором зачем мучиться посреди такого пейзажа? Табаком травиться, чтоб кашлять потом? Не знаете?!

Привычка говорить (и пить) наедине с собой родилась у него именно здесь. Обратная сторона природной благодати, когда из всех собеседников на ближайшую сотню кэмэ – одна молчаливая женщина по имени Айла. Вот и она, кстати:

- Гхлеб! Дрова нету совсем!

Другого от нее не услышишь, пожалуй. Пожилая неграмотная дочь айланского народа – почти коренного для этих мест, повидавших и скифов и Чингисхана. За восемь сотен лет потомки монгольских оккупантов глубоко зарыли меч войны, вернулись к охоте и скотоводству, сделавшись вполне приятными в общении. Нормально принимали и казаков с крепостями-острогами, и урядников государевых, и красных комиссаров – тайга всё стерпит. Конец буйного XX века подарил айланам пресловутый суверенитет, что, по мнению Глеба, на пользу им не пошло абсолютно. Златогорская автономная область немедленно стала республикой, переименована была в Айла-Тау и обзавелась полноценной бюрократической обоймой, включая парламент и президента. Название, впрочем, не прижилось – в отличие от «слуг народа», наводнивших единственный в республике град-столицу Златогорск. Сам народ к «слугам» примыкать не спешил, продолжая, в массе своей, населять горы и почти не отрываясь от природы. Оно и к лучшему.

- Гхлеб, водичка тоже нету! Нести надо!

- Да погоди ты, ёлки! Мертвого задолбаешь! – проворчал, заставляя себя встать. Соревнование в упрямстве с Айлой изначально лишено перспектив – не зря ее Петрович сюда поставил! Костьми старыми ляжет, но порядок на базе будет обеспечен! Для нечастых туристов Айла готовила национальные блюда, себя и Глеба кормила наваристой мясной похлебкой, а для прочего не годилась в силу возраста и вредного характера. Жили как брат с сестрой, охраняя десять соток здешней земли, обнесенных тем самым забором. Глебу большего и не требовалось. Устал от людей еще в прошлой жизни… ладно, не будем о грустном. Колун отыщем, ткнем клавишу раздолбанного китайского «Павасоника», помолимся, для порядку, чтоб кассету не зажевало…

…Зачем казаку добрый конь?

Чтоб степь под копытами пела!

Точеный клинок да гармо-онь…

Глеб подпел про баб, которые «…последнее дело», и в походке его заметно прибавилось бодрости. Толстенный сосновый ствол, распиленный вчера на чурбаки, ожидал в траве позади терема – чем не фитнесс-тренажер?! Средство сублимации от подзабытого нынче персонажа Челентано, да и Николай-император не брезговал, говорят. Сочный бас Шуфутинского сменился хип-хоп скороговоркой, и топор рухнул на первый чурбан, обратив его в россыпь трескучего золота. Смолой запахло, задором, жизнью. Пошел процесс!

Девушку Глеб увидел на пути к дому, загруженный под завязку древесиной и вполне уже счастливый. Тормознул даже, чуть поленья не рассыпав.

Откуда она взялась?!!

В Златогорье, конечно, туристам медком намазано, только уровень у всех разный. Большинство оседает на западе республики, среди хороших трасс и кемпингов, кое-кто прорывается глубже – на конях, мотоциклах, пешком. Истинные фанаты забредают в совсем медвежьи углы – на таких и рассчитана база, мудро воткнутая Петровичем вдали от благ цивилизации. Опытные люди забредают, знающие тайгу и не привыкшие с ней шутить. Отлично экипированные, с GPS, палатками, оружием. Группой обязательно!

Девушка, украсившая собою столик во дворе базы, на туристку походила как Ксюша Собчак на борца сумо. Такие фифы предпочитают наблюдать тайгу из окна внедорожника, а поодиночке даже в городской парк не выходят. С этой мыслью бросил Глеб у крыльца древесину, и губы его растянулись в подобии улыбки. Улыбаться надо гостям!

- Утро доброе! Желаете чего?

- Спасибо, - голос незнакомки оказался низким, с очень даже сексуальной хрипотцой. – Можно мне чаю?

- Без проблем, - кивнул Глеб, отметив попутно легкую ветровку красавицы (пикники на даче – самое оно!), кроссовки белоснежные и того же колера футболку (приятно для глаз, но непрактично до ужаса). Элегантный рюкзак «Columbia» остается на плечах, будто хозяйка готова сорваться с места. Занятная дама, короче. Перед такой поприличней бы выглядеть, ну да шут с ней – в прошлом, всё в прошлом! Точёный клинок, да гармонь…

А улыбка не удалась, кажется. Никакой ответной реакции!

* * *

Дине сейчас было страшно. Страх – как грязь, пачкает лицо и душу, делает голос хриплым и замутняет взгляд. От страха можно бежать вечно, пока сердце не остановится.

И никто не спасет!

План – почти идеальный – казался теперь ерундой, дворцом из песка, где хотела отсидеться. Расчет на разумность, которой у странных людей нет и быть не может! Волки никогда не бросают след, не теряют жажды крови…