Сергей Возный - Последний шанс палача [СИ]

Бревенчатый терем, скамейка, забор. Два человека: пожилая узкоглазая женщина и мешковатый мужик «за сорок», заросший щетиной до ворота камуфляжной робы. Неужели здесь все такими становятся?!

- Утро доброе! Желаете чего?

Рожа опухла, но взгляд неплохой, вроде. Нет в нем характерной сальности, за которой начинаются всякие там намеки… Боже, да о чем она думает?!

Потом Дина увидела ИХ, и все прочее стало неважным…

* * *

Глеб почуял проблемы не сразу – успел еще передать заказ Айле и снова помахать колуном. На обратном уже пути, с очередной охапкой, обнаружил, что гостей стало несколько.

Мужчина, худой и высокий потеснил теперь незнакомку, обняв хозяйски за плечи, второй, бородатый, устроился напротив. Вот так, значит? Друзья, мужья, товарищи? Прибыли, наконец?! Оно бы радоваться надо – лишняя клиентура – а Глебу царапнуло по душе. Раскатал губёшку, валенок таежный! Так тебя, лоха, и надо учить! Поленья ссыпались наземь (слишком громко, ну да ладно), а компания уже на ноги встала. Так и шли теперь к калитке – втроем, обнявшись. Идиллия! Глеб и сам не понял, что в этой благодати показалось странным, но язык среагировал быстрее мозга:

- Девушка! А чаек?!

Она обернулась – мгновенный взгляд над мужской рукой, надежно обнявшей за плечи. Испуганный взгляд, умоляющий.

- Эй, мужики, погоди чуток! – проявил язык очередную инициативу, заставив Глеба поморщиться. Куда ты лезешь, идиот?! В личную жизнь пригламуренных телок, которые через губу на тебя плевали?! Мало прежних проблем?!!

Они притормозили – чуток, как и было сказано. Полное впечатление, что девушка хочет застопориться, а ЭТИ вперед тянут, с тупым упорством бульдозеров. Непорядок сплошной, короче!

- Да погодите, ну! – пробасил Глеб, ускоряя шаг. – Чего у вас подруга такая невеселая!? Может…

Худой оглянулся искоса, и мир вокруг Глеба полыхнул вспышкой боли, скрутившей кишки. Второй удар, рукой, прилетел с разворота в голову, третий упал на затылок. Земля, трава, вкус крови во рту. Встать надо, и нет сил. Ноги перед глазами – кроссовки сорок пятого размера, одна из которых стрельнет сейчас добивающим и свет отключится… хорошо будет… не больно…

Что-то всплыло из памяти рефлексом, бросив тело вперед – поймать чужую щиколотку и толкнуть в колено, всей массой! Упал противник. Вскочил мгновенно, с каратистской грацией, клинок в руке. Глеб успел себе удивиться (тоже поднялся, надо же!) а тело задвигалось уже, заплясало, уклоняясь… слишком медленно! Хэть – клинок задел камуфляжную хэбэшку, хэть – ногой прилетело (блокировал!), хэть – ушел от прямого колющего. Плохо телу приходится, отвыкло от танцев! Движения тяжелые, будто в масле, кровища нос переполняет. Еще секунд несколько и…

Выстрел!

Грохот, эхо, немая сцена. Айла целится из двустволки, девушка с рюкзачком прижалась к забору, двое мужчин пригнулись, зубы оскалили.

- Ходите отсюда вон, - произнесла дочь охотничьего народа с непостижимым спокойствием. – Застрелить буду сейчас сразу.

- Она может, - предупредил Глеб угрюмо. – Валите, не нервируйте женщину! Ты, бля… нож брось, ну! Вот та-ак! А для вас, красавица, чай готов, можете остаться.

Отступали они медленно. Бородатый озирался умно и цепко, картинку в памяти рисовал, а вот с худым все выглядело сложнее. Не на Глеба глядит и даже не на ружье – на девушку уставился. Будто зверь, оголодавший и почти уже не боящийся смерти. Навидался Глеб таких взглядов в другие времена, в далеких отсюда краях, где без «калаша» на улицу не выйдешь.

- Айла, прострели ему ногу, - попросил деловито, но худой и ухом не повел. Бородатый усмехнулся, дернул напарника за рукав, и в калитку оба протиснулись плечом к плечу. Створку за ними прихлопнула спасенная девушка, вовсе, похоже, не намеренная падать в обморок или на шею спасителям вешаться. Жанна д’Арк, блин!

- Нормально утро начинается! – поделился с ней Глеб наболевшим. – Зашибись друганы у тебя!

- Они мне не друзья.

- Тем более!

За оградой их уже не было – никого другого, впрочем, тоже. Склон, тайга вокруг, птички чирикают. Башка болит невыносимо, и прочие части тела с нею перекликаются. Лучшее лекарство – полстакана самогонки немедленно, потом в баньку, да поваляться. Мечты, мечты…

- Они еще вернутся, - сейчас голос незнакомки звучал тускло, будто выжженный недавним страхом.

- Не сомневаюсь, - хмыкнул Глеб, оборачиваясь. – Придурки злые, мстить будут.

Она стояла совсем близко – рыжие волосы выбились из под банданы, глаза зеленые, кошачьи. В них хотелось смотреть бесконечно и Глеб заставил себя отвести взгляд. Обошел девушку неловко, подобрал трофейный ножик.

- Они вернутся ЗА МНОЙ.

- В самом деле? – удивился Глеб скучно, разглядывая орудие смерти. Узкий как шило клинок с незнакомой вязью, гарда с рукояткой образуют правильный крест. Распятие образуют - вот и фигурка Христа прилеплена, явное серебро!

- Занятный ножик. И чем же ты, милая, им не угодила?

- Тем, что я ведьма. Я не должна жить.

Происходящее отчетливо запахло дурдомом…

***

- Она – ведьма, - сказал вчера Мастер, удостоив Серафима аудиенции. Или не вчера? Всё как будто сейчас. С улицы тянет дождем и выхлопными газами, в кадильнице тихо курится ладан, на душе благостно и светло.

- Ты видел ее, Серафим и слышал ее речи, напитанные бесовской прелестью. Ты согласен с решением Братства?

Взгляд Мастера давит как гиря, но Серафим молчит, и никто не вправе его торопить. Спешка в делах Господа недопустима, а пролить невинную кровь от Его имени – страшный грех!

Тишина.

Щелкают четки в пальцах Мастера, гудит за окном автомобильный поток.

- Она красивая…

- Да, - взгляд Мастера ласков и мудр, не скрыть от него ни одной грешной мысли.

- Она хороша, Серафим, и в этом ее опасность. Сестры ее во все века сеяли зло и скверну, а сейчас на их стороне законы и обманутое людское стадо. Антихрист близок, ему уже открыли дверь и расстилают под ноги ковер, залитый жертвенной кровью. Все зависит от тебя, Серафим! От всех нас!

- Да, я готов, - прошлое накатило, вдруг, заставляя жмуриться, виски заломило. Женщины! Змеи в стаде людском!

- Я готов!

- Иного ответа не ждал, - улыбка Мастера греет пониманием. – Ты знаешь, где ее найти, брат, и знаешь, что делать.

Он знал. Разумеется знал! О ведьмах Серафим усвоил всё – возможно, больше Шпренгера и Инститориса, привыкших к рутинным расправам. Бюрократы и палачи в рясах – кто из них, тогдашних, держал пост перед каждым Делом Веры, кто боялся ошибиться, погубить чистую душу?! Кто, наконец, стоял ежедневно между молотом и наковальней, темными силами Ночи и машиной Государства, отравленного атеизмом?! Что ж, в жестокий век Господь отбирает лучших – мучеников и воинов. Неважно, кем ты был раньше, неважно, кому и чему служил – истина приходит к каждому в свой срок. Счастлив тот, кто сумеет понять Его знаки и как мытарь Левий Матвей бросит наземь грешные деньги, чтобы идти отныне верным путем! Великая честь и великое испытание!