Виктор Делль - Право на жизнь

Старший лейтенант оказался комбатом. Он сказал Грязнову, что погибли многие командиры. Сказал, что приказ о контрнаступлении они получили, назначено оно на утро. Сообщил и о том, что группа бойцов ушла в разведку с целью нащупать путь в немецкий тыл по тому болоту, которое подпирает фронт обороны полка справа. Если разведчики смогут провести по болоту хотя бы роту, на что и надеялся погибший командир полка, тогда можно было бы шурануть немцев с тыла. В противном случае их едва ли сдвинешь, огня у немцев в избытке. Людей положить положишь, задачи не выполнишь.

В такой обстановке Грязнов принял полк.

Подошли санитары. Уложили раненого на носилки. Грязнов спросил, кто повел людей в разведку, когда они должны вернуться. «Какой-то младший лейтенант, на «р» фамилия, — сказал комбат. — Вернуться должны через два часа. Если обнаружат проход, посылай с ними роту Ковтуна из моего батальона, такая у нас была договоренность со штабом. Хорошая рота, опытный командир. Будь здоров», — совсем уже глухо произнес раненый, и его унесли. Грязнов знал разведчиков и дивизионных, и полковых, фамилии на «р» вспомнить не мог. Мысль о разведчиках не давала ему покоя, он спросил о них лейтенанта Пустовалова, единственного из штабных работников, оставшегося в живых. Пустовалов разведчиков знал, назвал фамилию Речкина. Такой фамилии Грязнов тоже вспомнить не мог, как не мог вспомнить фамилии раненого комбата, хотя лицо его, испещренное оспой, знал и помнил.

Отдав необходимые распоряжения, оставив за себя Пустовалова, наказав лейтенанту во что бы то ни стало восстановить связь, Грязнов отправился на позиции. На окраине березовой рощи с подстилкой из белого мха задержался у артиллеристов. Оттуда хорошо просматривался противоположный низкий берег, заболоченный в кочках луг, заросли кустарника, за ними лес. На лугу чернели два немецких танка, десятка полтора убитых немцев. Всюду виделись воронки. На зеленом чернели следы танковых гусениц. Оба танка осели в землю. Грунт рыхлый, танки могут проскакивать эти торфяники только на скорости, отметил про себя Грязнов. Начальник полковой артиллерии сказал о том же. Немцы предприняли всего две атаки на позиции полка, потеряв две машины, отошли, бой принял характер дуэли. Немцы обстреливают позиции батальонов, снарядов они не жалеют, в ответ приходится стрелять с оглядкой, поскольку снаряды на счету.

От артиллеристов до окопов Грязнов добирался ползком. Добрался без происшествий. Попал в роту Ковтуна, о котором говорил ему раненый комбат. Только тут он вспомнил фамилию младшего лейтенанта, ушедшего в разведку, вспомнил, что Речкин тот самый окруженец, который три дня назад вывел людей в расположение их дивизии.

Командир роты объяснял обстановку, но что он тогда говорил, теперь уже, по прошествии двух лет, он не помнил. Память сохранила отдельные фразы, некоторые события, состояние крайнего беспокойства, которое овладело им при воспоминании о младшем лейтенанте.

Позже Грязнов не раз подумает о том, что война богата на неожиданности, тут уж как повезет. К тому времени, когда ему в срочном порядке пришлось принять на себя командование полком, он полторы недели возглавлял особый отдел дивизии. Но и за это время ему пришлось вылавливать и допрашивать немецких агентов, он сталкивался с фактами, когда немцы засылали лазутчиков под видом беженцев, окруженцев. О подобных фактах говорилось в грозных «исходящих», которые он получал. А тут Грязнов узнал, что какого-то окруженца услали на выполнение особо важного задания, доверив не только исход контрнаступления, но и судьбу полка, а может быть, и дивизии. Было отчего обеспокоиться Грязнову. Во-первых, он должен был ослабить участок обороны, сняв роту Ковтуна, во-вторых, роту эту он должен был отправить с окруженцем. По прошествии времени Грязнов помнил, как всячески предупреждал Ковтуна, как договаривались они о сигналах, если рота окажется в ловушке. В целом план предшественника тогда Грязнову понравился. Он не принимал слепой веры в окруженца. Ковтун же со своей стороны сказал, что присутствовал при разговоре командира полка с младшим лейтенантом, Речкин ему понравился, мужик он, судя по разговору, серьезный. Ковтун припомнил фразу, которую произнес командир полка. Речкин вроде бы отказывался от задания, говорил что-то о доверии, но командир полка перебил его. «Ваш самоотвод отклоняю, здесь не собрание, — резко сказал он младшему лейтенанту, — вы столько верст под немцем отмерили, у вас опыт, выполняйте приказ!»

Разговор с Ковтуном прервал очередной артналет. Закашляли мины. Они шлепались рядом с окопами, рвались на бруствере. Взвыли калибры покрупнее. Снаряды тоже ложились рядом. Немцы долбили и долбили позиции батальона, окатывая людей потоками песка, торфяной крошки, швыряя и швыряя комья земли. Поднятая в воздух масса земли заслонила солнце, казалось, наступили сумерки. До сумерек, однако, оставалось часа полтора. За это время Грязнову предстояло обойти батальоны, вернуться в штаб, еще и еще раз обдумать предстоящий контрудар, который он не мог ни отменить, ни перенести на другой час. Его прислали затем, чтобы он довел то, что уже было начато, к чему шла подготовка.

В темноте, вернувшись в штаб полка, Грязнов разговаривал по телефону с комдивом. Телефонная связь к тому времени была восстановлена не только с батальонами, но и со штабом дивизии. Грязнов поделился было своими сомнениями с комдивом, тот оборвал на полуслове. «Ты там не мудри, — сказал комдив, — заверши то, что начато».

К полуночи вернулся Речкин со своими людьми. Он вошел в землянку мокрый с ног до головы. Узнал Грязнова. На миг смутился. Доложил четко по всей форме. Лицо младшего лейтенанта, черное от недостатка света чадно коптящей коптилки, от торфяной крошки, словно бы закаменело. Грязнов почувствовал, в каком напряжении находится Речкин. Но и в тот миг сомнения не оставили его. Грязнову хватило такта не выдать, не высказать свои сомнения. Он принял доклад младшего лейтенанта, дал Речкину и его людям час на отдых. Передал условный сигнал Ковтуну, по которому тот должен был выводить свою роту на исходные позиции.

В темени Речкин увел роту Ковтуна в болото. Грязнов ждал рассвета, начала атаки, сигнала от Ковтуна. По плану, как только командир роты доберется до немецких позиций, он должен был обозначить себя двумя красными ракетами. Если, конечно, как предупредил Грязнов Ковтуна, не произойдет провокация. Помнил Грязнов, как вскинулся всплесками земли луг за рекой, мощный ответный немецкий огонь, как залегли под этим огнем люди. Помнил потери. Неимоверную радость при виде вспыхнувших в рассветном небе двух красных ракет.