Ярослав Гашек - Всемирный следопыт, 1930 № 09

Случилось так, как ему говорили.

— Вот что, Швейк! Если ты хочешь служить, то тебе придется служить там, где имеют дело с пироксилином. В арсенале. Быть может, там ты исправишься.

С тех пор бравый солдат Швейк стал обучаться обращению с пироксилином. Он начинял им мины, а эта работа не шуточная, так как все время чуствуешь себя одной ногой в воздухе, а другой в могиле.

Однако бравый солдат Швейк этого не боялся. Он спокойно работал, окруженный динамитом, экразитом и пироксилином, как и полагается примерному солдату. Из барака, где он начинял мины, неслось его веселое пение:

Вслед за этой прекрасной песней, превращавшей бравого солдата Швейка в льва, шли другие трогательные песни о кнедликах (клецках), огромных, как человечья голова, которые мысленно Швейк поглощал с неописуемым наслаждением.

И так, в одиночестве, окруженный взрывчатыми веществами, жил в одном из бараков арсенала Швейк.

И вдруг однажды к нему в барак приходят чины инспекции, наблюдающие за всем арсеналом и следящие за тем, что-бы все было в порядке.

Когда они вошли в мастерскую, где бравый солдат Швейк учился обращению с пироксилином, то по тому столбу дыма, который поднимался из трубки Швейка, они сразу убедились в том, что он — солдат неустрашимый.

Бравый солдат Швейк, завидев начальствующих лиц, встал согласно устава, вынул из рта трубку и положил ее возле себя, чтобы за ней далеко не тянуться, а именно в открытую стальную бочку с пироксилином.

— Имею честь донести, что никаких событий не произошло и все в порядке, — беря под козырек, отрапортовал Швейк.

В человеческой жизни бывают моменты, когда находчивость играет огромную роль. Наиболее сообразительным из всех инспектировавших арсенал чинов оказался сам капитан. Когда он посмотрел, как из бочки пироксилина валит струями дым, он сказал:

— Швейк, продолжайте курить!

Это было сказано ловко, потому что безусловно лучше, когда дымящаяся трубка находится во рту, чем в бочке с пироксилином.

Швейк взял под козырек и сказал:

— Слушаюсь, я буду курить дальше.

Это был послушный солдат.

— А теперь пойдемте в караульное помещение!

— Никак не могу-с! Согласно устава я должен быть здесь до шести часов и дождаться своей смены. Здесь все время кто-нибудь должен дежурить, чтобы с пироксилином не стряслось какого несчастья!

Чины инспекции исчезли. Они бегом помчались в караульное помещение, где отдали распоряжение патрулю немедленно забрать Швейка.

Патруль отправился за Швейком без особого удовольствия, но все-таки отправился. Когда солдаты подошли к мастерской, к тому месту, где Швейк, окруженный со всех сторон пироксилином, сидел с дымящейся во рту трубкой, начальник патруля крикнул:

— Швейк, негодяй, а ну-ка выброси трубку в окно и выходи сюда!

— Даже и не подумаю! Господин капитан приказал мне курить дальше, и я так буду курить до последней капли крови!

— Вылазь сюда, скотина!

— Не могу-с! Не вылезу. Сейчас всего четыре часа, а сменить меня вы должны в шесть часов. До шести часов у пироксилина должен кто-либо продежурить, чтобы не случилось какого-либо несчастья. Я человек осторож…

Конец этого слова «ный» он уже сказать не успел. Вы, наверное, читали об этом несчастье в арсенале. Бараки один за другим стали взрываться; при этом первым взорвался барак, в котором работал Швейк, а за четверть секунды на воздух взлетел весь арсенал.

После взрыва на месте арсенала образовалась огромная куча досок, железа и железных конструкций, которые свалились в одно место, где работал Швейк, чтобы отдать ему, не боявшемуся пироксилина, последний долг.

Три дня работали саперы на развалинах арсенала, три дня они стаскивали головы, туловища, руки и ноги в одно место, разбирали что к чему, чтобы господь бог на последнем суде легко мог разобраться в чинах и воздать каждому по заслугам.

И только на третьи сутки, ночью, разбирая доски и железные конструкции, проникнув в глубину Швейковой могилы, саперы услышали неприятный голос, распевавший известную песню:

Они увидели нечто похожее на пещеру, образовавшуюся в результате наклона железных конструкций и досок, а в углу бравого солдата Швейка, который, отложив трубку в сторону, взял под козырек и отрапортовал:

— Имею честь донести, что никаких происшествий не случилось и все в порядке.

Когда его вытащили на воздух из этого разрушенного ада и когда он предстал пред лицо офицера, то отрапортовал вторично:

— Имею честь должить, что все в порядке. Покорнейше прошу сменить меня, так как шесть часов уже давно прошло, и прошу выдать мне «минажгельд»— продовольственные деньги за все просиженное мною время, так как я не мог выбраться из-под обрушившихся на меня обломков.

Мужественный солдат Швейк был единственным, кто пережил эту катастрофу. По этому поводу в его честь в офицерском собрании был устроен небольшой торжественный вечер. Окруженный офицерами бравый солдат Швейк пил, как бык, а его добродушное круглое лицо при этом зарилось от восторга.

На другой день он получил «минажгельд» за три дня, и в таком размере, словно он был на войне, а через три недели получил военную медаль и был произведен в капралы. Когда украшенный этой медалью и звездочками, полагавшимися ему по новому чину, он пришел в свои казармы, первым попался ему на глаза поручик Кноблих. Кноблих, увидев опасное и добродушное лицо бравого солдата Швейка, задрожал от ярости:

— Так это ты, негодяй, отличился? — воскликнул он.

— Имею честь доложить, — с улыбкой произнес Швейк, — что я научился обращаться с пироксилином, и с величайшим достоинством он вошел во двор казарм, чтобы разыскать свою роту.