Лилия Гаан - Любовь и война Майкла Фрейзера. Книга 2. Сад земных наслаждений.(СИ)

И они рассмеялись.

Удачная встреча с сыном привела Фрейзера в прекрасное расположение духа, чего уже давно не было. И он вернулся в Аскридж, готовый терпеливо сносить все странности обитателей дома сэра Дадли.

А там его ждала Пэм! Ненаглядная, слегка пополневшая Пэм!

- Ах, мой плюшевый барашек,- счастливо повисла она у него на шее,- как я по тебе соскучилась! Мне дали трехдневный отпуск для свидания с моим отважным мужем-героем!

Три дня! У них никогда не было такой бездны времени друг для друга. Наступили самые счастливые дни в жизни Майкла.

Памела нежно заботилась о своем усталом супруге - её расстраивала седина в его волосах и ранние морщинки на лбу. Она всегда находила время и повод его лишний раз поцеловать или погладить, и млеющий Майкл ощущал себя рядом с женой любимым котом ласковой хозяйки. Супруги много времени проводили наедине, неторопливо гуляя по саду и окрестностям Аскриджа, и Мадресфильды, напрягшись на пределе всех своих сил, старались им не мешать. В жизни всегда есть место подвигу!

Но как не безоблачна была эта идиллия, судьба мило топорщившего платье живота Пэм слегка подпортила Майклу эти дни воистину эдемского блаженства.

- Любовь моя, когда ты собираешься подать в отставку?

Памела смущенно опустила глаза. Супруги неспешно гуляли по саду и наслаждались теплым вечером одного из дней второй половины августа.

- Вряд ли я смогу надолго оставить службу,- неохотно призналась она, - как ты понимаешь, мне не найти замены, дав объявление в газете!

- И? Ты рассчитываешь, что исходя из государственных интересов, кто-то возьмет на себя труд выносить и родить за тебя ребенка?

Лицо Памелы исказилось едва ли не страданием.

- Дорогой, я понимаю, что ты волнуешься, но тетя и Фанни обещали мне помочь с малышом!

Мороз прошел по коже Фрейзера, как будто теплый летний вечер мгновенно сменился арктическим холодом. Он представил будущего новорожденного во власти двух невменяемых истеричек и лишился дара речи от ужаса.

Жена виновато глянула на супруга.

- Все не так плохо, ведь как-то вырастили дядя и тетя Фанни!

Быть Фанни уже само по себе кошмарно, не говоря об остальном.

- Пэм, милая, я уверен, что леди Энн видела младенцев только издали, на руках няни, и то не чаще раза в неделю! Но где мы сейчас сможем найти приемлемую няню, когда все женщины от 16 до 60 демобилизованы?

- Ты преувеличиваешь, мой испуганный барашек! Дядя говорит, что мы купим козу - козье молоко очень полезно для здоровья младенцев. Индийские мудрецы питаются только козьим молоком!

- Да ну?- всерьез разозлился Майкл.- Непонятно, почему тогда Создатель сразу не прикрепил женщинам к грудной клетке козьи соски! И, положив руку на сердце, дорогая, я уже давно пришел к выводу, что в предках у твоих родственников были козлы, судя по количеству употребляемого ими сена!

Но мудрая Пэм не стала демонстрировать обиду, хотя ей вряд ли понравились его генеалогические изыскания, и, подхалимски похихикав, нежно поцеловала супруга:

- Вы такой остроумный, мистер Фрейзер, - и выдержав недолгую паузу, примиряющее добавила,- не волнуйся, все как-нибудь образуется!

Но Майкл не собирался ждать, как там у них все образуется! Печальный опыт Кренфорда красноречиво предупреждал, что у него на это может не хватить времени.

Вот уж никогда не думал, что пойдет на такое, но... чего не сделаешь, когда твоему будущему ребенку угрожала участь вместо слова "мама" сказать "мхатма"!

В последний день пребывания в Аскридже он позвонил теще:

- Джулия, дорогая! Вы не дадите мне координаты няни Томсон? Надеюсь, эта достойная женщина жива и здорова?

- Надо думать, - озадаченно ответила теща,- а что собственно, происходит, зачем понадобилась няня? Вы же вроде бы не ладили?

Уж кому-кому, а ей Майкл все выложил начистоту - и про Шамбалу, и про козу. Джулия ответила не сразу, но после некоторого раздумья спокойно предложила:

- Не лучше ли Пэм будет рожать в нашем доме? В таком случае я бы помогла ей с новорожденным.

Майкл моментально оценил это сверхщедрое предложение, в который раз возблагодарив Всевышнего за эту женщину на своем жизненном пути. Вормсли были далеко немолоды, и понятно, что младенец значительно усложнит их жизнь.

- Не знаю, как вас благодарить!

- Останьтесь живы, Майкл! Больше нам ничего не надо!

Сопротивление Пэм он подавил одной фразой:

- Сделай это для меня! Разве я прошу слишком много?

Вот теперь можно было со спокойной совестью возвращаться на авиабазу.

РУССКИЙ СЕВЕР.

Майкл лежал в госпитале военно-морской базы Полярного.

Здесь и до войны располагался главный военно-морской госпиталь Северного флота, но уже в июне он был расширен до 200 коек. Хотя и этого оказалось мало, поэтому под госпиталь дополнительно было оборудовано здание детских яслей. Об этом красноречиво говорила красочно расписанная стена, на которой в жизнерадостном танце сплелись три толстеньких ребенка разных рас.

Ничего не знающий о прежнем предназначении комнаты Майкл со своей кровати недоуменно взирал на маленького негра, азиатку и беленького мальчика, пытаясь понять - что эти дети значили для полярного военно-морского флота, если их гигантским изображением украсили стены госпиталя?

Русский госпиталь сильно отличался от английского, но Фрейзер затруднился бы сказать, где лучше. В большом зале, ранее бывшим игровой комнатой яслей, тесными рядами стояли койки, даже не отделенные друг от друга привычными пологами. Нашему американцу он показался неудобным и душным, зато, в противовес английскому, понравился русский персонал.

Строгие, кажущиеся чуть ли не железобетонными, уверенные в своем профессионализме английские сестры милосердия проигрывали более задушевным и сострадательным русским женщинам, а уж санитарки отличались, чуть ли не материнским отношением к раненным.

На Северный флот прибыло много женщин-добровольцев, которые самоотверженно трудились в госпитале. А ведь на каждую медсестру в среднем приходилось до 50 раненых. Они носили и мыли подопечных, чинили белье, разгружали баржи с углем, и всегда могли найти для больных ласковое слово. Эти женщины писали за раненных письма домой, безропотно, совсем по-домашнему выслушивали потоки жалоб и житейских историй, старались выполнять большие и маленькие просьбы.

С начала войны главным хирургом на Северный флот был зачислен Д.А.Арапов, известный в то время хирург из НИИ им. Склифосовского, сколотивший и обучивший команду первоклассных врачей. Лечащим врачом Фрейзера стал хирург Лунц Сергей Витольдович - уже пожилой человек в старомодном пенсне. Внимательно осмотрев раны на руке американца, тот только молчаливо покачал головой, профессионально ощупав предплечье.