Василий Ян - Всемирный следопыт, 1928 № 09

— Нужна, хочу до Истока доехать.

Расположенное на берегу Байкала невдалеке от устья Селенги селение Исток издавна служит местом сосредоточения рыбаков, промышляющих омуля. Я стремился туда, дабы на месте ознакомиться с промыслом и бытом байкальских рыбаков.

— До Истока? — переспросил меня босяк. — Что же, можно! Я тебя доставлю; лодка у меня ходкая, по дороге охотиться будешь? — спросил он меня, указывая на мое ружье.

— Буду охотиться… Сколько возьмешь с меня?

Босяк с минуту соображал.

— Пятерку и твой харч, — вымолвил он наконец. — Идет?

Проехать полсотни километров на лодке всего за пять рублей показалось мне дешево. Я, конечно, согласился и минут через десять уже тащил свои вещи по направлению к реке, сопутствуемый Панфилом (так звали моего босяка). Он нес на плече длинные весла. Мы остановились на плоском песчаном берегу широкой протоки. На песке лежало множество лодок всевозможных форм и размеров. Тут были большие, высокие черные и красные лодки, в которых рыбаки ловят рыбу в бурном Байкале; тут были и более мелкие неводники и необыкновенно длинные хаюрки и миниатюрные двугребки.

Панфил подошел к одной из них и, сложив и нее весла, легко приподнял ее за нос. Ловким сильным движением ра, зом спихнул он свою лодку на воду и пригласил меня усесться прямо на дно, так как скамейки отсутствовали. Сам он уселся против меня и приладил весла. Течение быстро относило нас на середину.

Река Селенга течет здесь среди обширных лугов, заросших по обоим берегам густой зарослью тальника. Берега реки низки; течение ее быстро; воды мутны… Сотни островов, рукавов и проток. То широко разольется мутная Селенга, то распадется на множество узких проток и проливчиков.

Легкая лодка быстро неслась вперед, и большое село, выглядывавшее из плоских пашен и огородов, с каждой минутой быстро удалялось от нас… Вдали голубели горные вершины высокого хребта Хамар-Дабана.

Панфил обладал, повидимому, недюжинной силой и ловкостью; меня поражала его манера грести. Он греб как-то по-особому, словно гребля не доставляла ему абсолютно ни труда, ни усилий. Его могучие руки словно играли длинными веслами. Каждый жест его был пластичен и ловок. Его торс поражал своей гибкостью. Ворот его лиловой рубахи расстегнулся, обнаружив атлетическую бронзовую грудь. Он весело поглядывал на меня своим открытым взглядом. В его глазах, горевших юношеским огнем, светились энергия, смелость и ум.

Эта юношеская гибкость движений как-то не вязалась с его наружностью мужчины сорокапятилетнего возраста.

— А много ли тебе годов? — спросил я его.

— Седьмой десяток пошел, — ответил он, улыбаясь и показывая крепкие белые зубы.

— Что?!. Седьмой десяток?! — с удивлением переспросил я его. — Ну, и здоровье же у тебя!

— Силенки еще хватает… даром, что внуки пошли, — улыбнулся Панфил и так приналег на весла, что легкая лодка, словно подпрыгнув на воде, стрелой понеслась по течению.

— Старшему внуку нынче на призыв итти, — продолжал он.

— Ну, и не думал же я, что ты дедушка… Чай, и молодому-то за тобой не угнаться!

— Правильно себя в жизни соблюдал, — отвечал Панфил, — вот и старости, теперь не чувствую…

Лодка быстро неслась, скользя по мутной реке. То тут, то там в воде плескалась крупная рыба. Был самый конец августа, и руна омулей уже начинали заходить сюда из Байкала.

Меня сильно интересовали слышанные мною в Иркутске рассказы про смелых хищников-рыбаков, ворующих омуля в Селенге, и я начал выспрашивать про них Панфила, надеясь услышать от него интересные приключения. Его ответы, однако, мало удовлетворили меня.

— Есть… есть народ, который действительно что позволяет себе хищничать, — говорил он улыбаясь. — Да только про хищников нынче мало слыхать… Больно имальщики лихо работают. Нынче воровать омуля никому не дают… За воровство сейчас строго… Охота воровать у народа проходить стала… А что, мяса ты с собой взял? — неожиданно спросил он у меня. — Заедем на ту сторону: надо бы свининки раздобыть. Дорога наша с тобой долгая, а тут ребята на покосе… они вчерась свинью резали.

Я ответил Панфилу, что захватил с собой достаточно продовольствия и что свинину покупать излишне. Однако он так настаивал и к тому же торопиться мне было некуда, что я согласился, и минут через пять Панфил уже ловко приставал к противоположному берегу широкой протоки. Здесь из самого тальника выглядывал большой балаган, сколоченный из досок и коры хвойных деревьев.

Одним прыжком Панфил очутился на берегу. Ловко вытянув лодку, он побежал к балагану с легкостью мальчишки. Через мгновенье он уже скрылся внутри жилья…

Я последовал за ним, и когда подошел, из балагана один за другим вышли пять рослых молодых парней, а вслед за ними Панфил. Парни почтительно поздоровались со мной. Все пять были крепкие, коренастые, богатырского телосложения, один здоровее другого. При виде их широких плеч и поистине бычачьих шей, невольно вспоминался парад атлетов в госцирке перед началом французской борьбы.

— Тебе свининки? — рявкнул густым басом один из молодцов, — что же, можно… фунтов пяток тебе хватит?.. Эй, Гришка, отрежь им кусочек!..

Гигантский Гришка мигом исчез в балагане. Остальные молча, с любопытством разглядывали меня.

Мне стала как-то не по себе среди этих молчаливых богатырей, которые так серьезно и пытливо смотрели на меня. Приветствовали они меня с почтением, однако, как мне показалось, глаза их смотрели не слишком дружелюбно.

— Почем свинину продаете? — спросил я басящего молодца.

— Да ну, пустое!.. чего там говорить!.. Один кусок ничего не значит… Бери так.

Его щедрость меня удивила. Не желая принимать подарков, я полез в карман за деньгами.

— Брось… брось, — остановил меня богатырь. — Что там за счеты! У нас свинины хватает. Один кусок ничего не значит. Мы денег не возьмем.

Появившийся из балагана гигантский Гришка молча сунул в руки Панфилу большой кусок парной свинины.

— Прощайте, ребята, — сказал Панфил, направляясь к лодке.

— Прощай, Панфил.

— Спасибо, граждане! — поблагодарил я молодцов и последовал за Панфилом, провожаемый молчаливыми и любопытными взглядами пяти силачей.

— И здоровый же народ живет у вас на Селенге! — обратился я к Панфилу, когда мы отплыли на середку. — Вам позавидовать можно… Не люди вы, а богатыри!

— Народ подходящий, — отвечал он, улыбаясь своими крепкими зубами. — Работать могут!..

— Почему же они сейчас не работают?.. Почему сено не убирают? Почему не косят?