Array Катори Киса - Абсолют

А насчет титула — так Гарри был даже на руку, что Скорпиус избавлен от родовых обязательств. Впрочем, с учетом его особенностей и, как оказалось, личных предпочтений, так было намного спокойнее и самому Скорпиусу. Но это ему, Гарри, со стороны рассуждать легко. А Скорпиусу, знающему главный критерий своей родовой непригодности, наверное, не так просто дается эта мысль. Если не смирился, конечно… что еще хуже.

— Погоди… — замешкался Гарри. — А кому же еще, как не тебе? Ты единственный наследник. Или Драко планирует завести еще одного ребенка? — пораженно проговорил он.

— Уже, — пожал плечами Скорпиус, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Моему дяде Монтикору уже десять лет, и осенью он поедет в Хогвартс. Право наследования было передано ему через полгода после рождения.

— Дяде? — Гарри ошарашенно хлопнул глазами. — Так это Люциус решил обзавестись еще одним наследником? Не Драко? — и хмыкнул, отойдя от удивления.

Несложно представить, каким ударом стало для Драко рождение брата. Хорошо, еще не вымещал на Скорпиусе злость за упущенный титул, свалив всю вину на него. А хотя чего валить-то? Вон, Скорпиус и без лишних обвинений чувствует себя корнем зла.

— Послушай, — начал Гарри. — Ты не виноват в том, что у твоего деда искаженные и извращенные понятия о том, кто должен продолжать его род. И его остается только пожалеть, раз события давних лет так и не научили его ценить близких.

О том, что на Люциусе хотелось испробовать как минимум два непростительных — и Империус в список желаний не входил — Гарри благоразумно умолчал.

— Они ничуть не извращенные, — покачал головой Скорпиус. — Они абсолютно правильны. Выбраковка негодного племматериала. Пожалуйста, не относись к этому с таким чувством. Это нормальный процесс. Ни я, ни отец не держим на деда никакого зла. Он поступил так, как должен был.

— А ты… ты бы так поступил? — спросил Гарри, скрипнув зубами, и выжидательно посмотрел на Скорпиуса.

Скорпиус надолго задумался.

— Я не был в такой ситуации, но если бы мне пришлось выбраковать одну из моих сов или совят, я бы никогда не смог этого сделать, — наконец произнес он. — Я бы выхаживал его до последнего. И уж конечно, я не смог бы поступить так со своим ребенком.

Ух, у Гарри словно гора с плеч свалилась! Потому что ответь Скорпиус иначе, Гарри не был уверен, что смог бы примириться с такими жизненными ориентирами, когда детей воспринимают как племматериал. Потому что если так относятся к собственному ребенку, какого уж тогда ждать отношения к посторонним!

— Ты даже не представляешь, как я рад такому твоему ответу, — с облегчением выдохнул Гарри. — Может, конечно, ты и бракованный, — улыбнулся он, — но это тот редкий случай, когда брак определенно идет на пользу. Может, среди вас, Малфоев, наконец, нормальные люди появятся.

— Каламбур, — усмехнулся Скорпиус. Он подвел Гарри к скрытой камнями и травой лавочке у самой воды и сел, сажая Вайна на колени. — Дед говорит, что моя настоящая фамилия Гринграсс, хоть и воспитан я как Малфой. Что из-за моих особенностей, генов и «мягкотелости» матери воспитание не легло как должно.

— На месте твоего деда я молчал бы о воспитании, — проговорил Гарри, усаживаясь рядом. — Если он считает, что всю свою жизнь только и делал, что прославлял ваш род, он очень заблуждается. И если бы не поступок Нарциссы, он бы до сих пор расхлебывал последствия своих заблуждений, — процедил Гарри, припоминая, как сразу после победы давал на суде показания в пользу Малфоев. — Так что не ему мнить себя образцово-показательным лордом.

— Я всегда думал точно так же, — улыбнулся Скорпиус. — И даже имел неосторожность высказать ему это вслух. Мне тогда было восемь лет, и кто-то по неосторожности не запер библиотеку. Я провел в ней благословенные сто сорок две минуты. Когда же дед меня нашел и принялся отчитывать, я сказал, что в процентном соотношении тяжесть моей вины перед родом по сравнению с его пренебрежительно мала, и что впредь попрошу не затрагивать вопросы вины, так как не уверен в его компетентности.

Гарри, замолчал, переваривая услышанное, а потом рассмеялся.

— Какой же ты молодец! Ты правда так все и сказал? — произнес он, переведя дыхание. — Представляю его лицо, — Гарри хохотнул и вдруг резко посерьезнел: — Надеюсь, твоя дерзость не обернулась для тебя Круциатусом? Или чем-то наподобие?

— Если бы каждая моя дерзость оборачивалась Круциатусом, я уже имел бы стойкий иммунитет к нему, — хмыкнул Скорпиус. — Но нет, представь себе, не обернулась. Напоминаю, мне было уже восемь, и родители имели семь лет подготовительного периода. К сожалению, я понял, что говорить нужно только когда тебя спрашивают, лишь на третьем курсе Хогвартса, успев настроить против себя всю школу, а действительно научился этому только к старшим классам, и во многом помогло то, что к тому времени со мной просто отказывались разговаривать.

— А как у тебя складывались отношения с учителями? Расскажи, мне было бы интересно послушать про твою учебу, — сказал Гарри, напрочь уходя от темы сомнительных семейных ценностей, а затем выпустил Хлою из рук, усаживая себе на колени.

— Вряд ли им нравился ученик, который знал их предмет лучше них самих, — Скорпиус подсадил Вайна к сестре, и его место тут же заняли ластящаяся Йока и еще одна сова, имя которой Гарри не помнил. — С третьего курса я был избавлен от посещения теоретических дисциплин, посещая только практические, что, сам понимаешь, не добавляло мне популярности у учеников, а учителя… Сейчас я понимаю, что они чувствовали себя примерно так же, как и мои родители — вынуждены были следить за каждым словом и действием, ведь если остальные ученики не замечали ошибок, неточностей и оговорок, я мог перечислить их все, представив как аргументы в споре, опровергнуть любое их мнение, если имел на руках противоречащие факты, и более того — регулярно все это делал, искренне считая, что ученики должны получать верную информацию. В общем, меня ненавидели, — подытожил он со смешком. — И я их не виню.

— Тебя послушай, так ты само понимание, — выдохнул Гарри. То, что Скорпиус оказался не злопамятным, шло ему только в плюс. Но вот бесконечное «я знаю, что во всем виноват один лишь я», начинало злить. В конце концов, если Малфой не оправдал чьих-то надежд, так это не его проблема. Хотя о чем говорить, если даже профессора Хогвартса — и те вели себя недопустимо, в открытую демонстрируя неспособность работать с выдающимися учениками. — И в итоге ты поступаешь в Академию, — продолжил он, не позволив нарастающей злости завладеть им. — Там ведь все по-другому было?

— Да, — коротко кивнул Скорпиус. — Там я был один. В том смысле, что меня не заставляли контактировать с другими учениками, а задачей учителей было не столько научить меня чему-то, а скорее выяснить, на что я способен. Ну и занять меня чем-нибудь, что тоже было очень неплохо. И, как ни странно, именно там я все-таки сумел попытаться наладить кое-какие личные связи, потерпев, правда, полный крах, но все-таки это был волнующий опыт.