Игорь Бондаренко - Кто придет на «Мариине»

В этом номере была напечатана статья под заголовком «Загадка ФАУ-2». Енихе прочитал ее:

«Английское авиационное агентство пишет о ФАУ-2, что это гигантская ракета весом 14—16 тонн, длиной 9 метров и диаметром более метра. Снаряд, как сообщают, имеет форму огромной бомбы со стабилизирующим хвостовым оперением. Ракетный двигатель снабжен, в частности, сложной турбиной, назначение которой видят в том, чтобы сделать его независимым от поступления воздуха и, таким образом, позволить вывести ракету за пределы атмосферы. Однако здесь продолжают ломать голову над устройством этого двигателя, представляющего собой высшее достижение конструкторской мысли. Пока возможно сообщить лишь, что ФАУ-2 летит со скоростью около 5000 километров в час, имеет радиус действия примерно 600 километров. Полет ракеты в стратосфере со сверхзвуковой скоростью — вот та проблема, с которой здесь столкнулись. Этим обосновывают уже давно ставший очевидным вывод, что какая-либо з а щ и т а от ФАУ-2 н е в о з м о ж н а. Ни зенитная артиллерия, ни истребители, ни аэростаты воздушного заграждения, ни радиопомехи ни в малейшей степени не могут воздействовать на полет ФАУ-2.

Компетентным германским органам нечего добавить к этой констатации… Не будем предвосхищать дальнейших признаний наших врагов и констатируем лишь следующее. Германская военная промышленность не только делала упор на конструирование ракет ФАУ-2, но уже широко развернула их производство на многочисленных предприятиях, находящихся в безопасных местах. Давно миновал тот день, когда ответственный за применение ФАУ-2 командир мог доложить имперскому министру вооружения и военной промышленности Альберту Шпееру о запуске тысячной ракеты. Предусмотрительно было оборудовано такое количество пусковых установок, что обстрел Англии ракетами ФАУ-2 будет неудержимо продолжаться до тех пор, пока весь мир не убедится в эффективности этого нового германского оружия дальнего действия. Пусть же Англия ломает себе голову над тем, как долго придется ей подвергаться обстрелу ракетными снарядами, точности попадания и производству которых она не в силах помешать».

Енихе отложил газету.

— Ну как, Енихе, вы заинтригованы? Вы чувствуете, что я действую, как автор детективного романа? Сначала расставляю приманки, сообщаю факты, имена людей, на первый взгляд не связанные между собой, вызываю у слушателя, уже разбираемого любопытством, вопрос «что же дальше?», подогреваю это любопытство на протяжении определенного времени и наконец ставлю точки над i.

— Почему вы не пишете детективных романов?

— Не хватает времени, Отто. Ну как, вы заинтригованы?

— Пожалуй.

— Тогда пора ставить точки над i.

В это время из-за поворота выскочил грузовик. Еккерман прижал машину к самому краю дороги, лицо его побледнело. Грузовик пронесся мимо, обдав их запахом отработанных газов. Пришлось опустить все стекла, чтобы проветрить кабину. Еккерман сидел теперь серьезный, сосредоточенный.

— Вы, конечно, думаете, что у меня сдают нервы? Однако именно так погиб Клаус Ридель: автомобильная катастрофа. Один из создателей ракетного оружия лежит в могиле, другой получает почести. — Еккерман немного помолчал… — Знаете, почему я попросил вас поехать со мной? Всегда, когда я еду на встречу с фон Брауном, меня охватывает страх. Вы все еще не знаете, кто такой Вернер фон Браун?

— Это ваш шеф?

— Это не то определение. Вернер фон Браун — один из конструкторов, а теперь, после смерти Клауса Риделя, — главный конструктор ФАУ-2.

— Вы хотите сказать, что он устранил своего конкурента?

— Я хочу сказать, Отто, чтобы вы никогда, ни при каких обстоятельствах, никому не говорили о нашем разговоре и даже не упоминали имя фон Брауна.

— Тогда, может быть, мы не будем продолжать этот разговор?

— Нет, Отто, я прошу вас выслушать меня. Если почему-либо меня не станет, мне хотелось бы, чтобы хоть один человек знал то, что знаю я.

— Не страдаете ли вы, Курт, манией преследования? Раньше я за вами этого не замечал. Разве вы — конкурент фон Брауну? Ведь вы оба, насколько я понимаю, работаете хотя и в смежных, но разных областях?

— Я начал заниматься теорией ракетного двигателя, еще когда учился в Высшей технической школе в Венгрии. Став доктором и получив лабораторию, я продолжал эти работы. Но что это была за лаборатория! С ее оборудованием можно было сделать только керосинку. Мне, как фольксдойче [12] Фольксдойче — лицо немецкого происхождения, не родившегося в Германии. , предложили переехать в Германию и пообещали золотые горы. Я согласился. Только могучая промышленная держава с ее научно-исследовательскими институтами, учеными с мировыми именами, прекрасными лабораториями могла по-настоящему взяться за то дело, которое не давало мне покоя. Я хотел создать ракету, которая могла бы достигнуть планет солнечной системы.

В Германии я познакомился с фон Брауном. Одно время мы работали вместе, и он кое-что вытянул из меня, а потом спровадил на вторые роли, и в конце концов меня послали на «Мариине», в новый авиационный центр, где Х-209 был еще в пеленках.

Так же, как и со мной, он поступил с Германом Обертом, членом румынского научного общества, который давно занимается теорией ракетостроения. Он выжал нас, как лимон, и выбросил. Это было нетрудно сделать, ведь мы с Обертом не стопроцентные немцы и не можем рассчитывать на большее, чем то, что милостиво получили из вторых рук.

— Почему, Курт, вы не вступаете в партию, это бы, наверное, помогло вам завоевать полное доверие.

— Простите, Отто, а почему вы не в партии? Хоть вы и вступили в СС, но я-то знаю, Штайнгау говорил мне, как это было. Ваш бог, очевидно, не разрешает вам это. А у каждого есть свой бог.

— Но разве, Курт, что-нибудь изменилось бы, разве вы, главный конструктор «Мариине», не отдаете все свои силы на то, чтобы выполнить задание фюрера, партии?

— Не об этом сейчас речь, Отто. Мы все сотканы из противоречий; ваш бог говорит вам: «не убий», а вы идете на фронт и убиваете, и хорошо убиваете, если вам дали за это Рыцарский крест. Может, в этом ваша трагедия, и нужен шекспировский талант, чтобы описать ее. Еще более трагична судьба многих ученых, Отто, в двадцатый век. Я завидую Лавуазье, и Герцу, и Ньютону… Они, наверное, не мучились теми сомнениями, которые одолевают нас, на благо или во вред человечеству употребят их открытия?

— Вы работаете для обороны Германии, а это великая цель.

— Неужели, Отто, вы не понимаете, что нам не избежать поражения, нам не поставить на колени трех гигантов, воюющих против нас. А значит, наша борьба бессмысленна, борьба, которая стоит прежде всего немецкому народу тысяч жизней. Ни ФАУ, ни мой «дьявол» не могут изменить хода войны. Вернер носится с идеей достать ракетой Америку. Он мастерит уже ее. Это будет пилотируемая летчиком межконтинентальная ракета, гигантская сигара длиной двадцать девять метров и с радиусом действия пять тысяч километров. Допустим, он сделает ее. Но ведь это будет средство шантажа, не более…