Яна Кроваль - Воровка

Я успела побывать на всех ярусах. На первом работать действительно оказалось несколько легче — наличие света от корней, отсутствие необходимости в дополнительном освещении, меньше пыли, лучше видимость, меньше агрессии, больше уверенности в завтрашнем дне… Даже усталость после дня в этих шахтах была не такой пустой.

Остальные же ярусы показались мне примерно одинаковыми с единственным серьёзным отличием — чем глубже мы опускались под землю, тем больше можно было добыть наркотика, и, соответственно, в воздухе было больше розовой взвеси, усложняющей работу. Но несмотря на это сила воздействия полириния — мой основной противник в борьбе за сохранение разумности после работы — не менялась уже с третьего яруса, а вот настойчивость мужчин — причина, по которой я могла не дожить до спасения — везде оставалась неизменной.

Потом вдруг как-то неожиданно пропал Стив, чему я очень обрадовалась, не обратив никакого внимания на отсутствие прибавления в наших рядах. Я списала это на отсутствие женщин-рабов в новой поставке и пребывала в счастливом заблуждении пару стандартных дней, пока Шариала не открыла мне глаза — вместе со Стивом исчез и Патрик, а также остальные браконьеры. Это означало лишь то, что они наконец закончили обработку прошлой добычи и вновь ушли на дело.

Пришлось успокаиваться и приготовиться к продолжению ожидания. Я понятия не имела, сколько оно продлится, но собиралась сражаться до последнего.

Как-то раз после ухода Стива мне довелось краем уха услышать разговор трёх надсмотрщиков, в котором упоминалось его имя. Они обсуждали вероятность согласия Патрика передать вышестоящему начальству, в котором я отчётливо видела самого Лестера, просьбу о смене деятельности робота и причины возникновения такого его желания. Основным их предположением был результат проведенного Стивом дня со мной, после которого браконьер якобы совсем разочаровался в женщинах, другая же теория включала его желание возвыситься, стать пусть маленьким, но начальником, каким являлся Патрик. Оба они имели право на существование, но лишь я одна была в курсе истинной причины и была уверена, что о ней больше никто не знает.

Так для меня приоткрылась завеса над идеей Стива, чуточку облегчив моё жалкое существование.

Половину ночи после подслушанного разговора я лежала без сна. Меня очень расстроил тот факт, что роботу придётся общаться лично с посредником, в изобретательности проверок которого я успела убедиться на собственном опыте, так же, как в его подозрительности и изощрённости наказаний. Я боялась, что он раскроет секрет Стива, и тогда у меня совсем не останется никакой надежды, если он не умудрится как-то незаметно и безопасно для себя передать сообщение Лаулю раньше.

Успокоиться я смогла лишь под утро, убедив себя в способности машин анализировать и выбрать лучшие пути решения проблем из всех возможных.

Это был один из последних проблесков жизни моего мозга, когда я сумела на несколько часов вырваться из оков полириния.

Я оказалась слаба, но признаваться в этом было уже поздно, да и некому. Днём, в периоды просветления и активности на фоне эйфории, все силы приходились на физическую работу, на размышления их просто не оставалось, а вечера и ночи давно потонули в пустоте, лучом света в которой были редкие фразы моей соседки…

Моим самым последним ярким воспоминанием стало прибытие очередным спокойным вечером огромной группы новых рабов, среди которых Шариала очень быстро нашла себе более достойных собеседников и через несколько дней совсем забыла обо мне.

Убедившись в отсутствии робота среди оставшихся на планете, я лишилась последней ниточки, связывающей меня с реальностью, и полностью потеряла над собой контроль. Моя жизнь окончательно превратилась в бесконечную борьбу за выживание…

— Прекратить! — Гулко разнёсся по шахте грозный приказ.

От неожиданности я отвлеклась, пропустила выпад соперника и оказалась полностью им обездвижена. Кирка осталась валяться где-то рядом, попытки вырваться из захвата ничего не дали, и участь моя была вполне предсказуема…

Напоследок оглядевшись, я заметила, что была далеко не единственной рабыней, попавшей в столь незавидное положение. Практически вся наша группа была успешно пленена, а некоторых моих соратниц уже пытались поделить между собой особо ушлые мужчины. Кое-где даже возникли небольшие потасовки.

Но их счастье длилось недолго.

Вскоре какие-то незнакомые люди в масках бросились разнимать дерущихся и вызволять женщин. Они работали настолько слаженно, что спустя считанные секунды все мы уже были на свободе.

Охватившую нас благодарность было не передать словами! Восторг, блаженство, ликование — всё смешалось в диком вихре эмоций. От избытка чувств многие рабыни были готовы броситься в ноги своим спасителям, даже я прониклась торжественностью момента… Однако, всё оказалось не так просто.

Закончив, ворвавшиеся как по команде вскинули оружие, на корню задушив все благородные порывы, несколькими понятными жестами согнали нас в одну кучу и гурьбой повели на выход.

Сопротивления не последовало.

Примерно на середине подъёма из мужского барака стал доноситься монотонный гул неясного происхождения. Пока мы шли, моё воображение услужливо нарисовало с десяток картин, которые могли бы встретиться нам наверху, но ни одна из них и близко не была к правде…

Один за другим рабы стремительно исчезали в округлом проёме. Вскоре подошла и моя очередь.

Я осторожно сунулась в лаз, но не успела даже оглядеться, как некто схватил меня за руку, резко выдернул на свет и порывисто обнял, тут же уступив место следующему, расцеловавшему меня в обе щеки. Я настолько растерялась, что не успела сориентироваться, вмиг оказавшись втянутой в бесконечный водоворот таких знакомых и одновременно совершенно чужих лиц, которые улыбались, смеялись, заглядывали мне в глаза и говорили, говорили, говорили…

Это был поистине сумасшедший праздник счастья, где больше не было места спорам, где никто не отличал своих и чужих, где бывшие противники радостно делились друг с другом планами на будущее, где всем было хорошо… Я ожидала увидеть загнанных, усталых и отчаявшихся рабов, смиренно ожидающих своей участи, а встретила радостных, активных, полных жизни и здоровья людей. Преобразились все, абсолютно все! Даже Шариала отбросила свой вечный скептицизм и так искренне улыбалась всем вокруг, что помолодела лет на двадцать, а Нариадна заливалась настолько беззаботным смехом, что перестала напоминать высокомерную стерву… Из общей массы выделялась только я, напряжённо ожидающая какого-то подвоха.