Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1961 №3

Рисунки П. Павлинова

Этот очерк, написанный заместителем капитана Таллинского морского порта, получил в 1959 году первую премию на конкурсе Союза журналистов Эстонской ССР. Очерк публикуется в сокращенном варианте.

— А я собственными глазами видел «Летучего Голландца». И вы думаете где? Да тут же, под Ристна!

Гомон утихает, и в конторе наступает тишина. Капитаны — они пришли в контору гавани за последними инструкциями перед выходом в море — глядят на стоящего посредине комнаты рослого человека. У штурманов, которые в обычной спешке оформляют рейсы, вдруг оказывается достаточно времени. Старый смотритель гавани забывает полошить телефонную трубку на аппарат, и по затихшей конторе разносятся сигналы: «ту-ту-ту». Инспектор пароходства, с которым мы обсуждали серьезные деловые вопросы, меня больше не видит и не слышит. Мое внимание тоже обращено к рассказчику.

Капитан спасательного судна «Пересвет» Иоханнес Конга, или Конга Юссь, как зовут его обычно, не может пожаловаться на недостаток слушателей.

— Военное время. Штормовая октябрьская ночь. Темно. Ни луны, ни звезд. Вдруг матрос с бака кричит: «Бригантина с левого борта курсом прямо на нас!» Смотрю так, что глаза на лоб лезут, — ничего не видно.

Рука капитана Конга нацеливается на таинственно мчащийся без огней парусник, глаза напряженно вглядываются в невидимый горизонт.

Слушатели сдерживают дыхание.

— Беру бинокль… — согнутые пальцы Конга поднимаются к глазам. — И вижу: с восьмибалльным ветерком, подняв все паруса с бакборта, в кабельтове, прямо на нас — парусник!

Колени Конга подгибаются, он весь как-то оседает, глаза смотрят испуганно. Даже его густые, гладко зачесанные блестящие черные волосы поднимаются дыбом. Вот ловкач!

— Даю полный назад, право на борт, и — на волосок! Секунда промедления, и… буль-буль-буль… В мире прибавилось бы несколько веселых вдов. Понимаете?

Почему же мы не понимаем? Конечно, понимаем! Особенно благодаря движениям вытянутых рук Конга Юсся, которые показывают, как сомкнулась бы над ними вода после последнего глотка воздуха.

— Может, сам катерман [3] Катерман — по старинным эстонским поверьям, злой дух, приносящий кораблю несчастье. и шепнул команде, что это «Летучий Голландец», шут его знает, только через несколько минут на мостик поднялся боцман, за ним — матросы.

Юссь расстегивает воротник форменного кителя, засовывает руки по локоть в карманы брюк и подражает валкой походке боцмана.

— Дрожат от страха. Теперь, мол, когда показался «Голландец», нельзя дальше идти. Уж лучше сразу пароход выбросить на берег. Известно давно: кто увидит «Голландца», ни в одну гавань больше не придет. Моряки в то время были суеверные, помните?

Конга ожидает подтверждения. Мы киваем.

— Матросы кричат: «Давай судно на берег!» Мне как-то не по себе. А вдруг и вправду это коллега морских чертей Берент Фокк? Пришел предупредить, как собрата по профессии. Кто бы из моряков посмел в такую бурю поднять все паруса?

Подбородок Конга Юсся опирается на руку, лоб нахмурен, в глазах сомнение. Думаю: хороший артист пропадает в этом человеке! А впрочем, почему пропадает? Разве не расцвел у нас в порту его талант? И что из того, если здесь не театральный зал, а контора и артист работает не за плату, а просто по внутреннему побуждению? Все равно артист.

— Я было уступил команде и собирался взять курс на Хиума, как вдруг стукнула в голову одна мысль: да ведь нет, братишки, ни бога, ни черта! А если нет, так кому же голландский капитан Берент Фокк свою душу продал?

Кулак Юсся легонько бьет в широкий лоб, на котором уже нет ни единой морщинки озабоченности.

— Я руль на борт — и курс наискось на Фильзанд, вслед за «Голландцем».

Подбородок Юсся угрожающе выпячивается; все видят, с каким упорством начал Конга преследовать таинственную бригантину.

— Иду полчаса — не видать гостя. Час — никого. Снова какие-то мысли нехорошие зашевелились. И вдруг месяц вышел. И на волне увидел я это привидение… Корабль без огней! Разорванные паруса полощутся на ветру. Ни дать ни взять — «Голландец». Ребята бросились спускать лодки. Остался я на мостике один. Ну их всех, думаю, к дьяволу! Один так один!

Конга принимает решительную боксерскую позу.

— И тут старый мой помощник Разум прошептал: «Слушай, парень, зажги прожектор и посмотри, что тебе мерещится!» Щелк, включил прожектор, и… как вы думаете? На курсе — парусная артиллерийская мишень!

Рассказы Юсся обычно связаны с морскими легендами. Начинает он просто: «Это произошло, когда мы грузили бобы какао в Африке…» А потом пойдут приключения.

Я знаю Юсся лет двадцать и никогда не сомневался в том, что он смелый мореплаватель и первоклассный капитан. И все-таки — пусть капитан не сердится за мою откровенность — я относил его к категории людей несколько поверхностных и легкомысленных. Почему? Вероятно, потому, что каждый раз, когда он начинал что-либо рассказывать, мне вспоминались слова эстонской шуточной песни: «То было в древние года, когда вся сельдь на берегу жила…»

Но недавно… Кстати, знаете ли вы, что под легкой морской рябью скрываются тяжелые донные волны? Может быть, вы видели, как при спокойном дыхании моря вода сердито бушует и пенится у глубокого берега? Часто волны, катящиеся под спокойной поверхностью, заставляют море с ревом взлетать над молами и дамбами. Это упрятанная в глубину сила прошедших штормов: она мощнее волнения поверхностных волн. Так вот и Конга.

Недавно, совершая обычный обход гавани, я зашел в капитанскую каюту «Пересвета». Конга сидел над какой-то толстой книгой.

— Видишь, изучаю морскую романтику, — вздохнул Юссь. — Говори, что хочешь, но и нынче совершается немало великих дел. Вот искусственная Луна летает над головой. Ведь делают эти чудеса какие-то счастливчики! А я копаюсь в историях времен Васко да Гамы.

Я уселся на диван и с удивлением посмотрел на своего друга: никогда еще я не видел таким серьезным этого говоруна.

— Знаешь, Серго, если у тебя есть немного времени, я расскажу тебе одну маленькую историю. Она произошла со мной лет сорок назад.

В голосе приятеля нет обычного удалого полета.

— Что я буду моряком, это я знал, наверное, трехлетним. Первые морские путешествия я проделал на рыбачьих лодках. Сколотил компанию ребят и выезжал с ними из устья Нарвы.

Однажды в полумиле от берега ветер опрокинул лодку. Рыбаков на берегу не было, никто не заметил несчастья. Взобрались было на днище, но старая посудина не держала трех мальчуганов. Тогда прыгнули в воду и уцепились за лодку. Но нас относило в открытое море, волны росли.

Я плавал лучше других, и мы решили, что я поплыву на берег за людьми. Уже на половине Пути я почувствовал, что выбился из сил. Я кричал, звал на помощь. Заплакал. Это утомило еще больше.