Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1961 №3

— Лимонад, сок?

Генри морщится.

— Стаканчик виски.

Юный молодожен подзывает стюардессу.

— Мне тоже, — важно говорит он. — И, пожалуйста, поменьше содовой.

— Боже мой! — восклицает жена. — Какое счастье! Через шесть часов я опять буду дома, у мамы!..

— А я у адвоката. Надеюсь, ему не составит труда найти повод для развода…

Во втором салоне тишина.

Американец прилежно читает молитвенник. Его жена изучает журнал с полуобнаженной красоткой на обложке.

Огромная шляпа американки мешает агенту наблюдать за широкоплечим пассажиром. Агент меняет место и тут же встречается взглядом с преследуемым…

ПЕРВЫЙ САЛОН

Унылый сосед коммивояжера сладко зевает. Комми торжествующе подмигивает своей яркой соседке справа, предлагая разделить очередную шутку.

— Вы, кажется, хотите спать? — невинно спрашивает он.

— Что?! — вспыхивает сосед.

И тут же вновь неудержимо зевает.

КАБИНА ЭКИПАЖА

На передней панели ведут свой немой рассказ приборы. Стрелки отсчитывают скорость, высоту, тонны и килограммы бензина. Вспыхивают сигнальные огоньки. Поблескивает экран радара.

Штурман (радисту): Как метеосводка?

Радист: Не блестящая… (Протягивает листок.) Запрещение полетов для легких машин.

Штурман: Нашему «Бемби» это не страшно….

Над его столиком висит знакомая всему миру фигурка олененка.

Командир: Курс?

Штурман: Двести семь… Выйдем прямо к месту.

Командир (бегло взглянув на приборы): Снос два градуса. (Кладет руки на штурвал.) Ты представляешь, как когда-то летали без автопилота?

Штурман: У меня не хватает фантазии.

Командир: Вот старик, наверное, помнит. (Посмотрел на второго пилота. Тот мерно всхрапывает во сне.) Смотри-ка, в самом деле заснул.

Радист (снимая наушники): Между прочим, меня тоже клонит в сон.

Штурман (не отрываясь от карты): Понижение атмосферного давления. Первый признак хорошего самочувствия…

И сам подавляет невольный зевок.

Внизу — девственной, арктической белизны снежное поле облаков.

Но вот далеко-далеко в разрывах облаков замелькала ис-синя-серая гладь океана…

— Океан! — восклицает мальчик. — Кристин, гляди — океан!

Камера уже в руках мальчика. Рядом Иржи. Женщина, чуть скосив глаза, наблюдает за ними.

— Хочешь снять? — спрашивает оператор.

— А… можно?..

— Конечно! Вот смотри… — Большие руки Иржи покрывают тонкие пальцы мальчика. — Надо сделать вот так… — Он наводит фокус. — Теперь нажимай кнопку…

— Странно! — говорит филуменист, заглядывая в окно. — Он совсем не похож.

— Кто? — равнодушно спрашивает толстяк. Он по-прежнему что-то жует.

— Океан! Я столько раз видел его совсем другим…

— Где?

— На этикетках… — смущается филуменист.

— Я же говорил, что никому не следует доверять, — меланхолически замечает толстяк.

Далеко не всех пассажиров интересует показавшийся внизу океан.

Коммивояжер, например, занят своим соседом. Тот, наконец, уснул!

Свернув в тоненькую трубочку лист бумаги, комми, как школьник, тянется к ноздрям соседа. Жестом он приглашает Терезу полюбоваться.

Листок касается ноздрей уснувшего. Тот встряхивает головой, чихает… и не просыпается.

— Видели?! — торжествующе говорит комми. — Фирма «Грехэм, Грехэм и Дриблинг», патентованные средства — отделения в тридцати странах мира!

Он снова щекочет ноздри соседа. К восторгу Терезы, тот вновь чихает.

Дремлющий впереди солдат приоткрывает глаза.

— Будьте здоровы!

Ему никто не отвечает.

— Будьте здоровы! — настойчиво повторяет он.

Смотрит вокруг и замечает студентку. Генри нет. Его кресло свободно.

— П-сс, малютка! — с трудом поднявшись, солдат шагает через проход. — Рад тебя видеть!

Он тяжело плюхается в кресло. Девушка с мольбой оглядывается вокруг. Позади с брезгливой миной диктатор. Комми и Тереза заняты уснувшим пассажиром. Девушка с надеждой останавливает взгляд на миссионере, но тот скромно отводит глаза.

Солдат берет девушку за подбородок.

— Надеюсь, наше путешествие будет приятным…

Девушка вырывается, на ее глазах выступают слезы.

— П-сс, малютка! От доблестной морской пехоты…

Из хвоста самолета приближается Генри. Он чисто выбрит, причесан, в руках у него бритвенный прибор и полотенце. Секунду он смотрит на происходящую сцену, потом кладет тяжелую руку на плечо солдата.

— Это место занято, приятель…

— Что? Доблестная морская пехота…

— Место занято, — рывком Генри подымает солдата. — Ясно?..

Генри садится, загородив собой девушку. Она благодарно смотрит на неожиданного спасителя.

Большое спасибо…

— Ерунда, я просто привык к этому креслу.

Укладывая в чемодан бритвенный прибор, Генри задевает лежащую на ручке кресла книгу — ее читала соседка. Он подымает книгу, заглядывает в раскрытую страницу.

— «Презумпция невиновности». — Морщит лоб, вспоминая, — «…подразумевает, что суд исходит из принципа презумпции невиновности… Эго означает… это означает…» Черт возьми, забыл, что это означает!..

— Вы юрист?

— Бакалавр права… Так что же все-таки означает этот принцип?

— Что обвиняемый не обязан доказывать суду свою невиновность.

— Хм… Оказывается, от долгого бездействия даже знания ржавеют… Итак, вы мой коллега?

Девушка улыбается.

— Будущий… Я еду поступать в университет.

— О! Куда же? В Эдинбург или в Сорбонну?

— Нет. В МГУ.

— М-Г-У?

— Да. В Москву.

— В Москву?! — Генри с изумлением глядит на соседку. — И вы не боитесь? Или, может быть, вы сами коммунистка?!

Лицо девушки становится отрешенно строгим.

— Нет… Но моего отца сжег напалм… Летчик, сбросивший бомбу, быть может, окончил Сорбонну…

Она отворачивается к окну.

Генри, скрывая замешательство, резко нажимает кнопку звонка, ведущего к стюардессе.

Во втором салоне по-прежнему тишина. Пожилая американка дремлет. Ее муж украдкой перелистывает журнал с обнаженной красоткой на обложке. Впрочем, как только супруга открывает глаза, он тут же снова берется за молитвенник.

А впереди — два человека, чье молчание каждую секунду может лопнуть, как перетянутая струна. Агент не выдерживает первым.

— Простите, — говорит он. — Если не ошибаюсь, доктор Гюнтер?

Седой пассажир медленно поворачивает голову.

— Вы ошиблись! Меня зовут Дюбуа… — И как бы желая утвердиться в этом, повторяет: — Филипп Дюбуа…

Но агент не склонен отступать.