Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1961 №2

Новая установка позволит получать объемные изображения, а следовательно, замечать малейшие изменения в организме при различных заболеваниях.

Этот глаз — «миниатюрный» атомный котел, компактный ускоритель заряженных частиц для получения нейтронов. Он создан в лаборатории Киевского государственного университета:. Ускоритель дает поток нейтронов с энергией 14,4 миллиона электроновольт.

Известно, что в процессе получения, например, сверхчистых металлов или полупроводников нейтроны помогают обнаруживать в этих материалах такие ничтожные количества примесей, которые невозможно определить никакими другими современными средствами Ускоритель заряженных частиц, оснащенный специальной измерительной аппаратурой, это сделает — настоящий всевидящий глаз!

Он поможет с высокой точностью анализировать химический состав сложных веществ, производить поиски редких элементов в рудах.

Работать с ним удобно: он компактен (длина — один метр), снабжен дистанционным управлением, простой и надежной защитой от вредных излучений.

Рисунки В. Немухина и В. Чернецова

Во второй половине летнего дня в окрестностях Можайска по асфальтированной ленте шоссе мчался открытый автомобиль.

Рядом с шофером сидел пожилой мужчина. Легкое серое пальто, мягкая шляпа и очки в золотой оправе придавали ему вид иностранца-туриста.

— И никаких следов! — вдруг сказал он.

Шофер вопросительно повернул голову.

— Я говорю, что не вижу следов войны. В этих местах происходили гигантские бои.

— Прошло восемь лет, Михаил Петрович. Но следы есть. Вы их просто не замечаете.

Михаил Петрович Северский вздохнул.

— Да, — ответил он, — восемь лет! Для нашей страны это огромный срок. Совсем недавно я был в Лондоне. Там еще часто встречаются разрушенные дома. В окрестностях Парижа ясно видны следы не только второй, но даже первой мировой войны. А у нас уже ничего не видно. Далеко еще, товарищ Петров?

— Километров двенадцать, четырнадцать, — ответил шофер, — а там и городок У…

Машина быстро бежала по гладкой широкой магистрали.

Главы из романа. Печатаются с некоторыми сокращениями.

Прохладный ветер, огибая смотровое стекло, приятно щекотал лицо. Встречные машины проносились мимо, оставляя за собой легкие облачка пыли и отработанного бензина.

Солнце склонялось к западу.

— Поздно выехали, — сказал Северский. — Возвращаться придется в темноте.

— Вы долго пробудете там?

— Нет, не долго. Я еду на могилу. Хочу проститься с сестрой и другом перед долгой разлукой. Легко может случиться, что эта разлука навсегда.

— Ваша сестра и друг… — сочувственно сказал Петров. — Вы никогда не были на их могилах?

— Могила одна. Не был, товарищ Петров. Мою сестру похоронили во время войны. Ее повесили немцы. Ее муж, мой лучший друг, умер этой зимой. Мы оба были тогда во Франции. Его тело отправили на родину и похоронили рядом с женой… А я не мог покинуть Париж. Очень хотел, — прибавил Северский, — но не мог. Поэтому и на похоронах не был.

— А вашу сестру за что убили? Впрочем, фашисты часто вешали и без причины.

— Моя сестра была в партизанском отряде. Она врач по профессии. Тайно проникнув в город, она лечила трех раненых из местного подполья. Гестапо открыло ее убежище. Раненых тут же прикончили, а сестру схватили и подвергли пыткам, добиваясь сведений о партизанском отряде. Ничего не добились… — Михаил Петрович помолчал, справляясь с волнением. — Правительство посмертно удостоило ее звания Героя Советского Союза, — закончил он. — А ее муж получил это высокое звание при жизни.

Петров даже затормозил машину. С выражением удивления и восторга на молодом, свежем лице он воскликнул:

— Какие люди! Вы должны гордиться, Михаил Петрович!

Северский улыбнулся.

— Ими горжусь не только я. — После нескольких минут молчания Северский вдруг прибавил: — Уцелев в огне войны, где он не щадил себя, мой друг едва не сгорел после смерти.

— То есть как это?

— Да, представьте себе, произошел такой случай. В тот день, когда тело было положено в гроб, а гроб запаян, в комнате возник пожар. Его не сразу заметили. Свинец мог расплавиться, но, к счастью, этого не произошло.

Петров замедлил ход, машина шла по улицам города. На перекрестке она остановилась. Шофер вышел и поговорил с постовым милиционером.

— Тут три минуты ходу, — сказал он, садясь на свое место. — Сейчас повернем налево, и в конце улицы будет парк. Эту могилу, по-видимому, хорошо знают в городе.

Михаил Петрович ничего не ответил шоферу. Он сильно волновался. Сейчас он будет на месте, где вечным сном спят самые дорогие ему люди. Как живые, они предстали перед его мысленным взором. Милое лицо Ирины с большими темными глазами и массой белокурых волос над чистым лбом, а рядом такие же темные, почти черные, глаза, тонкие черты и узкие, твердо сжатые губы Дмитрия.

Машина остановилась.

Широкая аллея уходила в глубину парка. Вдали виднелся белый обелиск.

Северский и шофер взяли венки из живых цветов и пошли по аллее.

Низкая чугунная решетка окружала могилу, покрытую цветами. Масса венков, старых и совсем свежих, говорила о том, что жители города чтили память героев. Несколько пионерских галстуков, завязанных на ограде, молчаливо напоминали об экскурсиях школьников.

На белом мраморе обелиска, под золотой звездой, была выбита золотыми буквами надпись:

Герои Советского Союза

Дмитрий Александрович и Ирина Петровна

ВОЛГИНЫ

Петров и Северский обнажили головы. Несколько минут они молча стояли, держа венки в руках. Потом Северский, осторожно перешагнув через ограду, положил венки у подножия обелиска.

Сознание медленно возвращалось.

Смутные, расплывчатые образы возникали и исчезали, не оставляя никаких следов в памяти. Мозг работал короткими, отрывистыми толчками, поминутно погружаясь в небытие.

Эти мимолетные проблески нельзя было даже назвать мыслями. Это были едва намеченные ощущения, отдаленный намек на деятельность человеческого мозга.

Потом периоды мышления стали все более и более продолжительными. Туманные образы, в которых раньше не было почти никакого содержания, начали принимать реальную форму.