Эдуард Поляков - Хозяйка мертвой воды. Флакон 1: От ран душевных и телесных

— Нахрена вы им сказали, что она тут, раз знаете их обычаи? — зашипела Ольга на стоявшего рядом Сома, который только и смог, что посмотреть на старосту и пожать плечами.

— А мы и не сказали, — ответил за него староста.

— То есть, они не уверены и точно не знают, что она здесь? — вслух произнесла свой вывод Ольга, боясь спугнуть удачу.

— Знают, — ответил староста. — Куда ей и ещё деться? Неужели в берлогу Медведица пойдёт? — видимо старик подумал, что у него вышла довольно удачная шутка.

— Нет, не знают. Да, хорошая мысль, пошла к медведице! Так и скажем, — настояла Ольга. — Тоже мне, пришел тут бородатый хрен с горы!

Сом хмыкнул, а Зоран поджал губы.

— Что ты задумала, Хельга, да разве это наши дела. Пусть сами со своими бабами разбираются. И хватит указывать, твое место у печи с ухватом! — злился глава деревни.

Сом снова хмыкнул. Ольга скрестила руки на груди и четко ответила:- Что же ты, Зоран Горыныч, бабе бестолковой жизни своего дома доверил, особенно тестюшки любимого Боровика, что же не оставил его подыхать с аппендицитом? Не отобрал его, ау меня жить оставил. Не я ли дерьмо из-под него потом выносила, выхаживала? Если отдашь этому хрену с горы Хедвигу и детей, ноги моей на этой земле не будет! Сам будешь врачевать! — поставила целительница Зорана перед фактом. — И дед Пересмысл со мной уйдет. Пусть народ Росомах благодарит тебя, Зоран. Долго и с пристрастием.

— И я с Хельгой уйду, — заявил молчавший до этого момента Сом и поправил на светловолосой голове шлем. — Да не один зверь свое дитя не обидит, а эти рудокопы каменноголовые что придумали?! Детей и женщин своих убивать! Разве звери не прародители нам, а? Это что же выходит: отдадим им младенцев на растерзание, да какие мы потом, звери нам прародители, да мы змеи подколодные! Червяки!

Делать нечего. Росомахи, Иволги, Клесты, Лесные коты, и многие другие скивы со всей округи, прознав про удивительную целительницу Хельгу, примут ее с великим удовольствием. А Зорана Горыныча на смех поднимут и ославят недобрым словом.

Староста громко и тяжко вздохнул и выкрикнул ожидавшему его ответа тану Аину из рода Яхнта:

— Нет у нас никакой Хедвиги из рода Агата. Нет и не было никогда. Убирайтесь обратно, если не желаете войны!

Гномы не торопились развязывать войн и конфликтов со скивами. Ведь скивы так же многочисленны, как и гномы, да и торговые связи между двумя этими народами очень крепкие и жизненно необходимые. Скивам нужен металл, а гномам, блага земные, особенно дерево и пища

— Хорошо, мы верим тебе, староста Зоран. Ты никогда прежде не обманывал нас, — ответил, чуть прищурив правый глаз, гномий тан и демонстративно воткнул свой топор в землю.

Гномы вроде мирно договорились с росомахами, но уходить не собирались. Жители недр окопались недалеко от Звериного полесья, построили земляной лагерь, накопали нор; не нужны шатры и палатки, если есть мотыга и сноровка. Гномов в этом лагере становилось все больше. Хоть и прятались эти низкорослые обитатели подземелий в своих норах. Но то и дело на лесной поляне мелькали их широкие спины.

Зоран Горыныч послал в соседние деревни скивов вести, о том, что творилось у Звериного полесьячи что стояли они, Росомахи, хорошее. Иволги были ближайшими соседями, но их не так много, а вот до других деревень и родов, не менее двух дней ходу.

Гномы прибывали, и прибывали и складывалось такое впечатление, что теперь под каждым ближним к деревне кустом непременно сидел один из них или была вырыта гномья нора. Так и до штурма недалеко.

Вечер наступил медленно в нервных переживаниях, ожиданиях. Ольга была уверена, что ни один мужик не спал сейчас в Зверином полесье, готовился, точил оружие и звериные когти, либо патрулировал по периметру деревню, ворота и бойницы, наблюдая за тем, что происходило вокруг.

Ночь — время гномов. Время, когда жители подземелий обретали особую прыть и проворность. Кому, если не гному, лучше всех видеть в темноте. Оборотни хоть и имели звериное чутье, все же в мраке видели плохо, напрягая зрение, чтобы хоть что-то рассмотреть среди скудного лунного света. А вот если луна за тучами скроется — все, считай ты слеп как щенок!

Ольга стоять против гномов вместе с мужиками и браться за оружие не собиралась. Все же она целитель и доля её теперь врачевать, а не калечить. Поэтому вместе с Асей постаралась обезопасить избу. Словно чуяла, может что-то случиться. Закрыла плотно ставни и двери на замки и для надежности подперла спинкой деревянного стула двери.

Вместе с ней в доме закрылся и старый ведун из рода Иволг, который чтобы скоротать беспокойную ночь, да и нервы успокоить, растирал в ступке сушеные травы и щедро забивал душистым порошком тростниковые трубки и раскладывал рядком на столе.

Сначала послышался шум на улице и гомон мужских голосов. Судя по звуку, гномы пытались попасть за ворота.

— Напали, крысы подземные. — прислушался обеспокоенный Пересмысл и отложил в сторону только что начиненную порошком ведовскую трубочку. Он не обращался к кому-то конкретно, скорее сказал это самому себе.

Ольга, пожала плечами. Что тут сказать, она впервые оказалась в такой ситуацию. Сидела рядом со стариком за столом и вздрагивала от любого шума. На всякий случай, припрятала в рукав нож для операций. Вряд ли она хрупкая девушка могла устоять против воина, но с хоть каким-то оружием спокойнее. Ася, Хедвига и младенцы сидели за занавесками на печи.

В какой-то момент пол под ногами вздрогнул, раздался гулкий хруст а затем, разошлись половицы.

— Дубекар! — прозвучал боевой клич гномов.

Молодая мать и девушки вскрикнули от страха. А вот ведун Пересмысл схватился за ведовские трубки.

Из-под пола выскочили темные фигуры гномов в стальных доспехах. Эти землекопы никогда не плели кольчуги, только ковали своеобразную броню. Широкие топоры были чуть ли не шире плеч каждого из них.

Струсила ли в этот момент Ольга? Конечно струсила. Спряталась за печку, как маленькая девочка и зажмурилась.

Однако старик Пересмысл не струсил, приложил к своим устам одну из недавно начиненных порошком ведовских трубочек и выдул из неё прямо в гномов целое облако едкой желтой пыли. Затем взял еще две и выдул из них облачка другого голубоватого цвета.

Двое гномов, будто ошпаренные, начали кататься по развороченным половицам избы и бились словно в эпилептическом припадке. Изо рта у них капала вспененная слюна. Трое остальных, что вломились через лаз в полу чуть позже и попали под облака последних двух ведовских трубок, остервенело царапали свои лица толстыми пальцами с грубыми ногтями, отчего их лбы и щеки покрылись кровью от царапин. Но это их не останавливало и они продолжили расчесывать лица и тереть глаза. Что же это за злой порошок изготовил ведун, сваливший целых пять гномов-диверсантов?