Эдуард Поляков - Хозяйка мертвой воды. Флакон 1: От ран душевных и телесных

Храбра Хельга узнала даже не по лицу, а по яростным желтым глазам. Этот бушующий в них огонь ненависти она не спутала бы не с одним другим. И увидела она этот взгляд впервые, когда унижала росомаху перед толпой соплеменников в Ивовом доле. Второй — в кузне, когда парень довел ее своей выходкой до слез.

— Я вырву твой грязный язык, крысоед! — Храбр кидался на светловолосого, который ловко изворачивался.

— Что, я твою шкуру обидел? А, валенок? Ты, наверное, ее и не зажал то не разу, — судя по одежде соплеменников противника кузнеца, тот был из лесных котов.

Ярость застилала глаза Храбра и под действием эмоций он не мог разумно оценить соперника и бросался на него в слепой ярости. Однако, судя по тому, что у белобрысого лесного кота была рассечена, а губа распухла, как вареник, ему неплохо досталось от росомахи.

Телосложением кот был похож на Храбра, только гораздо ловчее и быстрее. Наверное, за это ему стоило сказать спасибо своему зверю-прародителю. И парень пользовался своим преимуществом на полную катушку и приумножил его, вызвав слепую ярость горячего росомахи.

— Храбр остановись, — твердо произнесла Хельга, однако кузнец в пылу драки ее не услышал. Не услышали ее и остальные.

Хельга слегка, не больно, наступила на ногу Сома, чтобы незаметно привлечь его внимание.

— Сом, останови их. — попросила Хельга, стараясь перекричать взволнованного толпу. — Останови, говорят тебе!

— Нельзя, Хельга, если мы поможем Храбру, ему потом никто руки не подаст. Даже если проиграет, он сделает это как мужчина.

Сом проговорил это не отрываясь от созерцания драки.

— Тогда я это сделаю! — произнесла девушка, но Сом ее уже не слушал.

Предательская дрожь в коленях и инстинкт самосохранения заставляли Хельгу отступиться. Но когда Храбр пропускал удар, к ее горлу подступал комок. И эти чувства были сильнее давней обиды на парня. Что с ней. Почему она так переживает за него?

Хельга шагнула вперед, пытаясь унять дрожь в руках сжала кулаки. Белобрысый кот заметил это и осклабился.

— Что, валенок, твоя баба за тебя и драться будет? Так у кого из вас хер? — соплеменники белобрысого, одетые в красивые зеленые одежды заржали, поддерживая его искрометный юмор.

— С чего ты взял, что я за него заступаюсь? — Хельга нахально приподняла бровку и улыбнулась той улыбкой, от которой даже самые нахальные парни становились кроткими, словно молочные бычки. — Я лишь хотела, чтобы он не перестарался.

— Ты смотри какая заботливая, — белобрысый начал паясничать. Так обычно делают избалованные подростки, которым не хватает внимания.

— Хорошо, забияка, ты сам напросился. Храбр, дорогой, я хочу коврик из кошачий шкуры себе у двери положить, чтобы ноги от грязи от него обтирать, когда в дом входишь.

Хельга произнесла это так томно и соблазнительно, что окружающие от такого просто попритихли. Виляя бедрами, девушка подошла к Храбру. Сейчас она чувствовала, нет, была уверена, что взгляды мужчин прикованы к ее упругой попе. Этого она и добивалась.

Облизнув алые губы Хельга поцеловала Храбра в щеку и хлопнув его пониже спины, отошла в сторону.

Кузнец, не ожидавший такого поворота, сначала опешил, а потом довольно заулыбался.

Цель была достигнута. Что-то изменилось во взгляде, повадках росомахи. Оборотень больше не бросался бездумно в рискованные атаки, которые заканчивались обидными ударами, от которых больно было не столько физически, сколько морально. Теперь росомаха кружил, как его зверь прародитель, выслеживающий добычу. Он отрезал пространство для маневров.

Белобрысый лесной кот почуял неладное и теперь все больше старался сыпать оскорблениями и низкопробными, стараясь снова вывести Храбра из душевного равновесия, разгневать и вернуть свое преимущество.

Храбр молчал, лицо его теперь сделалось спокойным, и теперь все больше сокращал дистанцию и загонял противника в угол. Главное, чтобы теперь он не уступил, не дал этому бахвалу увернуться. А там все решит случай. Кошачья ловкость и хитрость противостояла росомашьей силе.

Хельга вытерла капельки пота со лба.

Нервы все-таки сдали. Вот только сдали они не у росомахи, а у лесного кота. Тот сам бросился на Храбра, стараясь, как и все кошачьи, ударить противника в лицо, выцарапать глаза. Он не стал превращаться в зверя полностью, трансформировался частично, выпустил когти и полоснул противника. Все произошло быстро. Но лапа не успела прикоснуться к слегка небритой щеке Храбра.

Один размашистый удар правой от души и белобрысый котяра рухнул на землю и потерял сознание. Это была победа. Но Храбр не улыбался и не радовался. Он просто подошел к врагу схватил его за разодранные лохмотья одежды и потащил к Хельге.

Лесные коты хотели вступиться за белобрысого, но тут к ним вышел Сом, Лан и Аин.

Если Сом выглядел невозмутимо, то гончар Лан нервно осматривался. Он не струсил, не спрятался за могучей спиной друга, а встал рядом сжимая пусть и небольшие, но сильные кулаки.

— Хельга, ты хотела коврик из кошака? — теперь Храбр позволил себе улыбнуться. — Вот, как раз для твоих стройных ножек.

Как же он был сейчас великолепен. Сразу проявилась в нем невозмутимость в своей силе, уверенная стать. Он сделал все правильно, красиво отстоял свою честь и честь своей девушки. Более того, он принес к ее ногам трофей в виде поверженного врага, чей язык, оказался длиннее рук, а амбиции выше ума.

Хельга улыбнулась. Парня нужно было поощрить за то, что достойно отстоял ее честь в бою. И желательно прилюдно, так, чтобы недоброжелатели пускали яд из зависти.

Она нежно обняла и притянула к себе своего защитника и чувственно и горячо поцеловала. Получилось это у нее совсем не наигранно. Храбр ответил на ее поцелуй, заключил в крепкие, но нежные объятья. Сердце у девушки от этого бешено забилось. На какое мгновение она потеряла связь с реальностью. Весь мир словно куда-то пропал и во всей этой вселенной остались только двое. Она и этот неотесанный забияка, который, оказывается умеет здорово целоваться.

Хельга с трудом вернулась с неба на землю. Она знала, что надо сделать, чтобы заставить наблюдать как можно внимательнее. Ее рука скользнула чуть ниже талии талии парня, ниже, чем можно было себе позволить. Привстав на носочки, она подняла одну ножку, согнув в колене.

В толпе послышался свист и подбадривающие крики и перешептывания. Сейчас, наверное, каждый парень был бы счастлив оказаться на месте победителя. Этого Хельг и добивалась, пусть знают, что может случиться со сквернословами. И пусть видят, какую награду может получить герой, который вступится за хрупкую девушку.

Рыцарский кодекс, мать его! И пусть таких благородных замашек так не хватает в нашем мире, здесь своим примером ей кажется удалось привить свои идеалы.