Вячеслав Имшенецкий - Зашифрованные маршруты

- Вы откудова, мальцы? - спросил, наконец, дед. - Поди, из Иркутска?

- Мы, дедушка, из Краснокардонска, - ответил Таня.

- Ого! Из центра самого. Фронт, значит, видели! - Он поставил ружье на землю между колен, оперся на него руками и сказал печально: - У меня два сына под Москвой погибли. Просился я на фронт - отплатить за них, не взяли, стар.

Дед посмотрел вдаль, на сверкающую воду Байкала:

- Знаю, что погибли, а все равно почтальона жду.

Дед увидел идущую по переулку Веру Ивановну.

- Ваша бабушка? - Он всмотрелся из-под лохматых седых бровей: - Постой, постой. Дак это же Вера Ивановна. Как же я ее не признал. А вы ее внучата?

- Да, внучата, - сказал быстро Петька.

- Вот те на, не признал, - сокрушался дед. - Ну, Вера Ивановна, богатая в скорости будешь! - Дед встал, подал шершавую руку бабушке.

- Здравствуй, Пантелей. Почему же я буду богатая?

- Не признал я тебя, как с машины-то выходили. Да где и признать, лет восемь, почитай, я тебя не видел. То ты в экспедиции, то вот, мне дед Торбеев сказывал, на запад укатила. Сейчас-то к себе в Коты едешь?

- В Коты, Пантелей, внучат везу. - Бабушка увидела выходящую из-за поворота лодку. - Пока, Пантелеймон, прощай, к лодке тороплюсь, обещали в сельсовете до Котов добросить.

Дед махнул рукой.

- Прощай, Вера Ивановна, не уедешь, дак заходите ко мне пообедать. Хлеба нынче нет, но грибы, ягоды найдутся, да и рыбой угощу.

- Спасибо, большое спасибо, но мы торопимся.

С высоченной кручи все трое спустились к воде. Дед Пантелеймон замкнул ворота на замок и тоже спустился к берегу.

- Привет там Торбееву передайте! Ты слыхала, Вера Ивановна, с ним нехороший случай случился. Не знаю, правду здесь говорят или нет, но будто приходил к нему разбойник. Угостил будто его водкой и стал требовать, чтобы тот составил ему карту, от Синей Стрелки до Волчьего коридора. Торбеев спросил зачем, а тот - не твое, мол, дело. Торбеев то ли вправду, то ли понарошку ответил, что он все забыл, помнит только, что до Волчьего коридора сорок шесть хребтов надо перейти, а в какую сторону, хоть убей, не помнит. Ночной-то разбойник стал деда стращать: «Ты, мол, не ври, я маршрут знаю, но не весь, карту мол, посеял и документы. Доведешь до Волчьего коридора, рассчитаюсь потом золотом, нет - убью сейчас же». Стал бандит цапать Торбеева за рубаху, а потом и за горло: «Рисуй, мол карту или показывай сам». Дед отказался и хотел схватить полено, но бандит полоснул его несколько раз ножом и скрылся в тайге. Лежит теперь Тарбеев весь перевязанный, того и гляди, помрет.

- Беда-то какая! - воскликнула бабушка. Петька и Таня многозначительно посмотрели друг на друга.

Пантелеймон увидел подходивший к воротам грузовик, поспешил наверх.

- Ну, прощайте, земляки!

Подошла лодка. На ее борту белой краской было написано: «райвоенкомат». Бабушку и ребят моторист усадил посередине лодки, подал им большой кусок брезента.

- Накрывайтесь, сейчас в море выйдем, холодно станет.

Затарахтел мотор, эхом ответили ему высокие скалы. Если честно признаться, Петька с Таней немного трусили. На лодке, да еще по такому коварному морю, они никогда не плавали. Таня осторожно повернула голову, посмотрела за борт: байкальская вода просвечивала насквозь. Глубина была огромная, но через воду все равно просматривалось скалистое дно, какие-то темные ущелья и странные кусты, похожие на человеческие руки с длинными круглыми пальцами. Таня судорожно вцепилась в край скамейки. Моторист заметил Танин испуг.

- Вода у нас беда, какая светлая, туда смотреть не надо. Вперед смотреть надо.

Лодка шла быстро. Встречным ветром прижимало к телу твердый брезент. Иногда в лицо летели мелкие холодные брызги. На волосах у Петьки они блестели, как крупные капли росы. Слева огромными уступами уходили в небо горы. На самом краешке скалы, почти в облаках, небольшой серый камень как будто пошевелился. Петька стал вглядываться еще пристальней и, когда лодка подошла близко к скале, понял что это дикая коза. Он хотел показать ее Тане, но увидел, что прижавшись к бабушке, она спит. Моторист козу тоже заметил.

- Все зовут ее коза да коза, и я так ее звал. А потом, когда в Иркутске учился, в пушном техникуме, узнал, что кабарга и не коза вовсе, а, однахо, олень. Самый настоящий олень, только маленький.

Петька еще раз посмотрел вверх: кабарга стояла на крохотном зубчике скалы и внимательно рассматривала проходившую вниз лодку.

- Ты не смотри по сторонам, - сказала бабушка, - с непривычки укачает еще.

Вдруг стали появляться большие волны, и лодку начало бросать из стороны в сторону. То она взбиралась на волну, как на гору, то с водяного холма стрелой скользила вниз. Летели брызги и пена. Лодку опускало и поднимало, а Петьке казалось уже, что это берег то поднимается, то плавно опускается.

- Держись, парень! Сейчас дома будем! Байкал мало-мало разгулялся - это ничего! - прокричал Петьке моторист.

Скалы на берегу вдруг расступились, как в сказке, и между ним оказался поселок. Петька насчитал двенадцать маленьких домиков. Ближе к берегу волны стали круче и злее, но с каждой волной лодка все ближе и ближе подлетала к золотистой песчаной косе.

- Выходить быстро надо, - сказал моторист, - я поплыву дальше, до вечера в Голоустной надо быть.

Таня спросонья удивленно смотрела на залитый солнцем поселок и на мальчишек, сидящих на высоком старом маяке. Наконец, лодка, брошенная волной, ткнулась в берег, зашуршала днищем по песку. Петька подхватил два узелка и пощупал сверток за пазухой, выпрыгнул на берег и сразу отскочил, потому что набегавшая волна чуть не окатила ему ноги. Спрыгнула и Таня с бабушкиным узелком. Вера Ивановна поднялась тяжело, моторист помог ей сойти на берег. Большая волна стянула лодку в воду. Затарахтел мотор, и моторист, помахав всем старой кепкой, направил лодку в море.

Мальчишки спрыгнули со ступенек старого маяка.

- Здравствуйте! С приездом! - почти хором сказали они.

Вера Ивановна улыбнулась:

- Здравствуйте, мальчики. Вот мои внучата - Таня и Петя. Вы с ними будете дружить?

- Будем, - ответили ребята.

Через полчаса Таня, Петька и бабушка крепко спали в своем домике, напившись козьего молока, которое принесла им соседка тетя Нюша.

На другое утро, проснувшись раньше всех, Петька, прежде всего, подошел к печурке и, запустив в нее руку, проверил сверток. Все в порядке, он заткнул печурку сухой тряпочкой, потянулся, сладко зевнул и вышел на крыльцо. Поселок еще спал. Где-то рядом в лесу куковала кукушка. Байкал был совершенно спокоен. От утренней зари вода его казалась слегка розоватой. К такой тишине Петька еще не привык. Ему все казалось, что вот-вот завоют сирены, задрожат стекла, тяжело застучат пулеметы. Но ничего такого не было. Мягко шуршал под ногами песок, когда Петька обходил вокруг бабушкин домик, спокойно и грустно куковала невидимая в лесу птица.