Михаил Михеев - Вирус «В»-13. Тайна белого пятна

— И вместо этого полюбили?

— Могла, но…

— Но?

— Не успела. Его убили русские во время осады Берлина. С тех пор у меня к ним неоплатный счет… Налейте мне еще вина, Демарсе.

С эстрадной площадки раздалось резкое звяканье.

— Что там? — спросила фрейлейн Морге, не поворачивая головы — Фехтовальщицы. Вы не хотите взглянуть? Они, право, недурны. Особенно вон та, блондинка… А вот и фон Штрипс.

Фрейлейн Морге поднялась с дивана.

— Поскучайте без меня, Демарсе. Займитесь той блондинкой. Поговорите с Грасье, он вам все устроит. Я думаю, это недорого будет стоить. В крайнем случае пошлите счет мне.

Она вышла навстречу шефу полиции, который вел под руку молодую ярко-рыжую женщину — исполнительницу эксцентричных танцев Эвелину Анди.

— Дорогой фон Штрипс, я извиняюсь перед вашей дамой, но вы нужны мне.

Шефу полиции очень не хотелось разговаривать сейчас с фрейлейн Морге, однако она была не из тех людей, от которых можно было отделаться шуткой. Он послушно оставил локоть своей спутницы и прошел следом за фрейлейн Морге. Пропустив его вперед, она закрыла дверь кабинета на ключ и сказала тоном, которым отдают приказания подчиненным: — Фон Штрипс, в Зиттин приехала Татьяна Майкова. Она будет лечить больного у доктора Крейде. Вы должны что-нибудь придумать…

…Через полчаса фон Штрипс разыскал рыжую артистку. Однако весь вечер он был рассеян и до невежливости невнимателен. Эвелина Анди была очень недовольна своим поклонником.

«Вероятно, эта выскочка, с глазами замороженной кошки, — подумала она про фрейлейн Морге, — задала шефу полиции нелегкую задачу…» И она не ошиблась.

На другой день Таня собралась ехать в больницу одна.

— Мы поедем с вами, — заявил Байдаров.

— Нет, нет, товарищи. Вам там нечего делать, вы только будете скучать. Вы можете пока прогуляться.

— Ну, уж нет, — заявил Байдаров. — Мне хватит вчерашних развлечений. Мы будем ждать вас здесь, в номере. Вы не задерживайтесь там, Тани.

Таня вернулась раньше, чем ее ждали. Заложив руки в кармашки жакета, она быстро вошла в номер и невесело улыбнулась друзьям.

— Что-то случилось? — поднялся с дивана Байдаров.

— Ничего особенно страшного… Лопнула пробирка с препаратом в автоклаве во время стерилизации.

— Вы сами ставили пробирку в автоклав?

— Да, пробирку ставила я сама. Но стерилизация проводилась без меня, под наблюдением старшего врача… Я видела лопнувшую пробирку. Это бывает, что стекло лопается в автоклаве при нагреве. Одним словом, препарат весь вытек, и больному нечего ввести. Я уже позвонила по междугородному телефону консулу, там у меня осталась еще одна пробирка с препаратом. Консул обещал прислать ее с вечерним поездом.

— Значит, нам придется еще день сидеть в Зиттине?

— Да, придется. Конечно, обидно, что так случилось, — Таня прошлась по комнате, остановилась у окна и начертила пальцем на стекле что-то похожее на вопросительный знак. — Может быть, — добавила она расстроено, — мне не следовало бы доверять стерилизацию пусть опытному, но чужому врачу.

— Ага! — отметил Байдаров. — А я о чем говорил.

— А может быть, — продолжала Таня, — я заразилась вашей подозрительностью.

— Тогда вам тоже нужно развлечься, — в свою очередь посоветовал Байдаров.

— Правильно, Яша. Очевидно я устала от суматохи на конференции Давайте съездим куда-нибудь? Как вы думаете, Сережа?

Березкин в присутствии Тани обычно молчал — верный признак застенчивой влюбленности. Таня догадывалась об этом. Но она была двумя годами старше, и это, как она полагала, давало ей право не принимать серьезно чувство Березкина. Она относилась к нему ласково, как к младшему брату. Вот и сейчас она присела на край кресла рядом с Березкиным и спокойно и как-то рассеянно поправила воротничок его белой рубашки.

Березкин, как всегда, покраснел и покосился в сторону товарища. Байдаров встретил спокойно его смущенный взгляд, как бы говоря, что все это совершенно нормально, не на что обращать внимания и, следовательно, нечего смущаться.

— Я не знаю, Таня, — сказал Березкин, стараясь говорить равнодушно. — Может быть, нам прокатиться по городу.

В дверь номера постучали негромко, но настойчиво.

Байдаров вышел в переднюю и сразу вернулся.

— Там шеф полиции, Он в полной форме и просит доктора Майкову принять его Таня устало вздохнула, поправила волосы и опустилась в кресло.

— Ну, что ж делать. Приглашайте его, Яша. Только не оставляйте меня одну.

Шеф полиции, несмотря на уличную жару, был действительно в форменном кителе с золотым шитьем и орденами на груди.

Раскланявшись, он представился Тане, с достоинством кивнул журналистам и уселся на предложенный стул. Он начал с извинения, что не захватил с собой переводчика… но он осведомлен, что журналист Байдаров прекрасно владеет местным языком и что он, шеф полиции, просит журналиста Байдарова оказать любезность и помочь ему в беседе с доктором Майковой.

Байдаров перевел Тане несколько комплиментов и вопрос:

— Почему советский доктор путешествует инкогнито? Нужно ли сообщить в местную прессу о ее приезде?

— Боже упаси, — взволновалась Таня. — Яша… товарищ Байдаров, объясните, пожалуйста. Расскажите про репортеров.

Шеф полиции понимающе улыбнулся и сочувственно покачал головой.

Да, он согласен: иногда журналисты бывают надоедливы и несносны. Недавно здесь одну гастролировавшую киноактрису местный фоторепортер ухитрился снять в такой позе, что она подала в суд. История наделала много шума и создала актрисе популярность — ее пригласили сниматься в Голливуд. Тогда она отказалась от обвинения и заказала увеличенные снимки нашумевшего фото.

Затем шеф полиции сказал, что хотел бы проявить заботу об отдыхе доктора Майковой и ее друзей. Он сообщил, что в двадцати километрах от города имеется великолепный морской пляж. Вероятно, теперь, когда в городе так жарко, там возле моря они найдут прохладу, хорошо проведут время.

— На самом деле, товарищи, — предложила Таня, когда, наконец, они остались одни, — поедемте на море. Это самое лучшее, что мы можем сейчас придумать.

Чтобы не привлекать ничьего внимания, они проехали городской пляж и остановились там, где узкая полоса прибрежного песка была завалена галькой и крупными валунами.

Здесь уже не было ни купален, ни шезлонгов, ни цветных круглых зонтиков. Не было и купальщиков. Но море было. Чудесное, прохладно-ласковое и уютное, как колыбель.

Таня и Березкин первыми вылезли из воды. На берегу они уселись на чистый песок, подставив плечи горячим лучам южного солнца.

Обхватив руками колени и положив на них подбородок, Таня смотрела, как огромный Байдаров медленно выходил из воды, раздвигая волну выпуклым плечом.