Клайв Касслер - Приключения Фарго

— Именно. По общим отзывам, парень был настоящим гением. Вундеркиндом!

Сэм переглянулся с женой — в журнале Блэйлока упоминались и числа Фибоначчи, и золотая спираль. Не содержат ли эти записи нечто большее, чем видно глазу? Скрытые послания, шифры… За долгие годы работы они многое узнали о кладах и кладоискательстве — в том числе главное правило: люди сделают все возможное и невозможное, чтобы скрыть подобную затею от посторонних. Блэйлок, скорее всего, воспользовался для этого своими неординарными знаниями в области математики и топологии.

— В апреле тысяча восемьсот шестьдесят первого года, спустя несколько дней после захвата форта Самтер конфедератами, Блэйлок уволился с работы и вступил в армию Союза, — продолжала Джулианн. — Пройдя курс начальной военной подготовки, он получил звание второго лейтенанта и немедленно ринулся в бой. За июль-август ему довелось поучаствовать в сражениях при Рич-Маунтин, Коррикс-Форд и в первой битве при Булл-Ран. В деле он, очевидно, показал себя с лучшей стороны — уж никак не математиком-недотепой. Его повысили до первого лейтенанта и увешали грудь медалями за отвагу. Весной тысяча восемьсот шестьдесят второго Блэйлока перевели к Лудунским рейнджерам под начало Сэмюэла Минса, который, в свою очередь, напрямую подчинялся военному министру Эдвину Стэнтону. Как вы, Сэм, правильно подметили, Лудунские рейнджеры представляли собой аналог современного спецназа. Действовали небольшими группами в тылу врага, добывали пропитание где придется, устраивали набеги, организовывали диверсии, собирали информацию… Словом, крепкие были ребята. В тысяча восемьсот шестьдесят четвертом, незадолго до того, как Лудунские рейнджеры присоединились к регулярной армии, Стэнтон завербовал несколько партизан в разведслужбу — в том числе и Блэйлока. Спустя несколько месяцев отважный математик объявился в Англии, в Ливерпуле под именем Уинстона Ллойда Блэйлока, тайно работая на Томаса Хайнса Дадли.

— A-а, куратор разведгруппы Линкольна, — вспомнил Сэм.

— Вы его знаете? — удивилась Северсон.

— Читал несколько книг, он там фигурировал. Насколько я помню, его называли Квакером. Консул США в Ливерпуле. Управлял в Великобритании шпионской сетью.

— Под его началом трудилось около сотни агентов, — подхватила Северсон, — они старались пресечь поставки товаров Конфедерации. Официально Англия держала нейтралитет, но многие симпатизировали южанам — как члены правительства, так и обычные граждане. Догадываетесь, что поручили Блэйлоку для начала?

Сэм и Реми виртуозно читали между строк.

— Смену флагов на торговых судах, подготовленных для нужд военно-морского флота конфедератов, — быстро ответила Реми.

— Опять угадали, — сказала Джулианн. — Сам Блэйлок возглавлял ячейку, занимавшуюся кораблем «Си-Кинг», которое впоследствии стало судном Конфедерации «Шенандоа».

— И лишь ему удалось ускользнуть… — задумчиво проговорил Сэм. — Не просто ускользнуть, а еще на протяжении девяти месяцев разорять торговый флот Союза, даже после окончания войны.

— Для Блэйлока это означало катастрофу как в личном, так и в профессиональном плане, — добавила Северсон.

— В профессиональном? — переспросил Сэм. — Ему объявили выговор? Отправили в отставку?

— Такая информация мне не попадалась. Напротив, Томас Хайнс Дадли очень поддерживал Блэйлока. Написал несколько лестных характеристик. В тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году в письме Уильяму Вуду, главе Секретной службы, он назвал нашего математика «одним из лучших агентов, с которыми я имел удовольствие работать». Наверное, Блэйлок воспринял провал так близко к сердцу, что решил сменить поле деятельности. Спустя две недели он отчалил из Лондона домой. По возвращении выяснилось, что, пока он был в пути, его жену Офелию убили партизаны-конфедераты, Рейнджеры Мосби, с которыми Блэйлок сражался в рядах Лудунских рейнджеров. Вот такая трагическая ирония…

— О господи… — прошептала Реми. — Бедняга… Офелию убили из-за деятельности мужа?

— Вроде бы нет. Судя по всему, просто оказалась в ненужное время в ненужном месте.

— Значит, Блэйлок мало того, что пережил позор, так еще потерял любимую, — подытожил Сэм. — Да-а, Реми, по-моему, малярия далеко не первопричина его умопомешательства.

— Пожалуй. Оно и неудивительно.

— Так же, как и его одержимость, — заметила Джулианн. — Сельма прислала мне рисунок с кораблем. Переименовать корабль в честь женщины… Вот это настоящая любовь.

— Джулианн, — спросила Реми, — у них были дети?

— Нет.

— Как складывалась жизнь Блэйлока после возвращения на родину?

— Рассказать особенно нечего. Я нашла лишь одно упоминание о нем. В тысяча восемьсот шестьдесят пятом году Блэйлок устроился на работу в новое учебное заведение, Массачусетский технологический институт. Похоже, он нашел свое место в мирной жизни — стал преподавателем математики.

— Пока в марте тысяча восемьсот семьдесят второго года не объявился в Багамойо, — подсказал Сэм.

— Спустя шесть лет после продажи «Шенандоа» султану, — сказала Реми и, криво улыбнувшись, добавила: — Мать всех совпадений… Пока его горе не переросло в ярость. Корабль уплыл из-под носа, жена умерла. Если Блэйлок действительно сошел с ума, то, наверное, однажды обвинил в своих потерях «Шенандоа». Натяжка, конечно, но человеческий разум — штука загадочная…

— Может, вы и правы. Только Блэйлок знал правду, — вздохнула Северсон. — Скажу одно: вряд ли он отправился в Африку из прихоти. По-моему, его туда направили.

— Кто?

— Военный министр Уильям Белкнап.

Какое-то время Фарго обдумывали информацию. Наконец Сэм спросил:

— Почему вы так решили?

— Вообще-то я не уверена, — ответила Северсон. — Версия основана на косвенных доказательствах — переписке между Белкнапом, министром военно-морского флота Джорджем Робсоном и главой Секретной службы Германом Уитли. В ноябре тысяча восемьсот семьдесят первого года, в письме Белкнапу и Робсону, Уитли, не указывая источник, ссылается на недавно полученный рапорт разведслужб. Меня зацепили три фразы из рапорта. Первая: «Посоветуйте апостолам капитана Джима идти по его стопам». Вторая: «Наш человек на Занзибаре принимает нас за дураков». Третья: «Из достоверных источников мне известно, что обсуждаемая якорная стоянка сейчас пуста».

— Наш человек на Занзибаре… — задумчиво повторила Реми. — Возможно, речь о султане Маджиде Втором.

— А «капитан Джим» — капитан «Шенандоа» Джеймс Уодделл, — предположил Сэм. — Занятно выражается Уитли. «Апостолы»… Не достичь бы ему таких высот, не владей он языком столь виртуозно. Апостол — надежный сторонник, призванный следовать примеру руководителя. А что касается стоянки…