Валентина Журавлева - Янтарная комната

— Видите, Василий Иванович, в чем дело… Борщенко провокатор…

— Вы с ума сошли! — резко сказал Шерстнев. — Кто посмел сочинить такую мерзость?! Если имеется в виду история, как его на допросе приняли за власовца, то именно по этому поводу он и торопился к вам. У него важные новости!..

Смуров был поражен.

— А вы его хорошо знаете? — спросил он.

— Мне ли его не знать, когда это мой приемный сын. Он вырос в моей семье, никогда не разлучался со мной, никогда не был в Киеве и с первых дней войны — он мой неразлучный помощник. Где он сейчас?! Он должен быть у вас?

Смуров, выслушав Шерстнева, вдруг ухватился за голову.

— Подождите здесь! — крикнул он и бросился вон.

Вскоре Смуров вернулся к бараку в сопровождении нескольких человек.

— Товарищ Данилов, — тихо позвал он.

— Я здесь.

— Срочно пригласите ко мне Анисимова, Виндушку и Будревича.

— Хорошо. Понятно.

Все вошли в кладовую.

— Садитесь! — пригласил Смуров.

— Андрей! — бросился к Борщенко Шерстнев. — Я уже начал за тебя волноваться.

— И не напрасно, Василий Иванович. Вот видите! — Борщенко поставил в угол кирку, которую держал в руке. — Если бы я случайно не оглянулся, то уже лежал бы с проломленной головой. А если бы не появился при этом товарищ Смуров, вот этой тройке пришлось бы, вероятно, попасть в лазарет!

Митрофанов, Медведев и Глебов сидели опустив головы.

— Это, товарищ Смуров, похоже на самосуд! — строго сказал Шерстнев. — Стало быть, если бы я не поторопился к вам, был бы убит честный коммунист руками таких же коммунистов. Разве можно в подобных случаях действовать без допроса обвиняемого, без тщательной проверки фактов? А в данном случае — без разговора со мной? И как можно было ожидать такое от вас — от авторитетного руководителя подпольного комитета коммунистов!.. Это поразительно!

Смуров виновато молчал. Возможно, Шерстнев и дальше продолжал бы выражать свое возмущение, если бы не заговорил Борщенко:

— Отложите этот разговор, Василий Иванович, на потом. У меня, как вам известно, есть более важное дело.

В кладовую вошли вызванные Смуровым члены комитета. Шерстнев замолчал, нервно подергивая себя за седые усы.

Смуров снова переставил бочку из угла на середину.

— Занимайте, товарищи, места и знакомьтесь: Василия Ивановича Шерстнева вы уже знаете, а это — его первый помощник и приемный сын, член партии товарищ Борщенко…

Вновь пришедшие с недоумением переглянулись. Смуров продолжал:

— Мы допустили грубую ошибку, и товарищ Борщенко был на волосок от гибели…

— Что прошло, то прошло, — холодно сказал Борщенко. — Сейчас важнее поговорить о другом. Шакун знает о подготовке восстания, о комитете и о том, что его возглавляет Смуров.

Слова Борщенко произвели впечатление взрыва. Все застыли, пораженные известием.

— Расскажите подробнее, — попросил Смуров.

Борщенко рассказал историю своего «перевоплощения» во власовца и подробно передал разговор с Ша-куном.

Установилось тягостное молчание.

— Что будем делать? — спросил Смуров. — Вопрос серьезный.

— Шакуна надо было уничтожить уже давно! — сказал Медведев. — А теперь придется сделать это с опозданием.

— Нельзя откладывать больше! — добавил Анисимов.

— По этому предложению вряд ли будут возражения? — Смуров посмотрел на Шерстнева.

— А я как раз и возражаю, — отозвался Шерстнев.

Все повернулись к нему, недоумевая. Он объяснил:

— Раздавить такую гадину, как Шакун, — изменника Родины и палача советских людей, — святое дело. Но в данном случае это рано. Мы обязаны узнать, как полно осведомлен он о наших делах, что и когда гестаповцы собираются предпринять против нас и кто предатель. Это нам надо знать! Это слишком важно… От этого будут зависеть наши действия. Как же не воспользоваться такой возможностью?.. Мы были бы идиотами и простофилями…

— О какой возможности вы говорите? — спросил Митрофанов.

— Неужели непонятно?.. Эта возможность — Андрей Васильевич Борщенко!

Борщенко запротестовал:

— Нет, Василий Иванович! Меня сегодня уже чуть не убили свои же товарищи. А что будет, если я надену форму охранника? Да мне обязательно проломят череп, как предателю!

— Выяснить это должен ты, Андрей! — твердо сказал Шерстнев. — Придется тебе и дальше понести свою тяжелую ношу — личину врага. Это необходимо во имя жизни товарищей…

Борщенко опустил голову.

— Ну как, товарищ Борщенко? Согласен?.. — спросил Смуров.

Борщенко медленно встал.

— Слова Василия Ивановича для меня — закон. Я согласен. Хотя боюсь: справлюсь ли я с такой ролью. Тяжкая она очень…

— Справишься, Андрей, — убежденно сказал Шерстнев. — Следи только, чтобы не прорвалась горячность. Предлагаю сейчас посоветоваться и наметить для Андрея линию поведения.

Смуров оживился и повел заседание в обычном для него деловом духе. Когда с вопросом о Шакуне было покончено, Смуров сказал:

— Есть еще одна большая задача для вас, Борщенко. Надо добиться разговора с помощником лаверфюрера по строительству — майором Клюгхейтером. Он может нам помочь. Вам придется поговорить с ним от имени комитета… Как вы смотрите, товарищи?

— Разговаривать с Клюгхейтером надо нашему комитету! — убежденно подтвердил Митрофанов. — Западные товарищи с этим не хотят торопиться. Поручим Борщенко…

Борщенко перестал возражать и угрюмо выслушал указания комитета относительно разговора с Клюгхейтером.

— Теперь у меня есть вопрос к вам, товарищ Смуров, — заявил Шерстнев. — Как вы думаете, почему задержали Рынина? Его судьба меня очень беспокоит.

— Трудно ответить на ваш вопрос, Василий Иванович. Кто он по специальности?

— Он — ученый.

— А конкретнее?

— Строитель. Эта сторона его специальности имеет секреты…

— А еще конкретнее можете что-либо сказать?

Шерстнев замялся. Потом добавил:

— Он специалист по подземным сооружениям.

— Больше не продолжайте, Василий Иванович. Все ясно. Немцы могли узнать об этой его специальности?

— Могли заподозрить по отнятому служебному удостоверению.

— Так… — Смуров в раздумье потер переносицу. — Не повторилась бы для Рынина судьба Андриевского.

— Кто такой Андриевский и какова его судьба? — забеспокоился Шерстнев.

— Андриевский — инженер-метртростроевец!

— А почему вы это так подчеркнули?

— Извините, Василий Иванович, я не успел еще вам сказать, что фашисты строят здесь секретную базу подводных лодок. Идут подземные работы, на которых они и «вырабатывают» нас до смерти. И они буквально охотятся за специалистами по подземным работам.

— Но что же случилось с инженером Андриевским?

— Его выдал провокатор. И вот уже больше месяца мы ничего о нем не знаем… Но он не работает. Стало быть, его терзают гестаповцы… И, стало быть, — он все еще держится, если уже не замучен насмерть…