Карл Май - Том 15. На Рио-де-Ла-Плате

— Нет, ведь он мне уже заплатил. Взгляните сюда!

Он разжал руку и показал мне горстку бумажных талеров.

— Тогда я выкуплю у него лошадь, — сказала дама. — Если моих денег недостаточно, то я одолжу у вас, а тотчас после прибытия в Сан-Хосе верну вам долг.

— Я с удовольствием предоставлю вам мои средства, сеньора, — ответил я. — Пожалуйста, подойдите к тому человеку! Посмотрим, согласится ли он на это.

— Он не сможет отклонить подобную просьбу. Если он так поступит, то никакой он не кабальеро.

К сожалению, она ошиблась. Мужчина предпочел бы скорее отказаться от звания кабальеро, нежели неизвестно насколько задержаться в пустынной местности. Когда я объяснил это даме, та указала на мою лошадь и промолвила:

— Из всех ваших лошадей эта самая лучшая и самая крепкая. Кто ездит на ней?

— Я, сеньора.

— Как вы думаете, она сможет выдержать двух человек?

Я чуть не рассмеялся.

— Она достаточно сильна для этого, — ответил я как можно серьезнее.

— Тогда я могла бы сесть у вас за спиной. Я крепко прижмусь к вам, если вас это не смутит. Шляпку вы привяжете к седлу. На седле и на крупе лошади мы расстелем мой платок. Если вы согласитесь, то можете рассчитывать на мою величайшую благодарность.

— Я с большим удовольствием готов это сделать.

— Вас знают в Сан-Хосе, сеньор?

— Я никогда не был там. В этой стране я лишь со вчерашнего дня.

— И вы уже определили, где остановитесь?

— Конечно, на почтовой станции.

— Нет, вы не должны там останавливаться. На это я не могу согласиться. Вы обязаны направиться ко мне в гости. Я представлю вас моему брату, и вы непременно станете участником моей чудесной тертульи.

— Это невозможно, сеньора, ведь тогда мне бы понадобился костюм, которого у меня нет. Стало быть, придется мне отказаться от посещения рая, который вы так любезно мне предложили.

Лицо ее лучилось от удовольствия.

— Рай! — сказала она. — Ваши слова свидетельствуют, что вы поэт! Но врата рая не останутся для вас закрытыми. Вы можете появиться и в этом костюме. Я прощаю вас, вы вправе рассчитывать на самый любезный прием. Итак, мы едем?

— Конечно.

— А вы принимаете мое приглашение?

— Если я могу положиться на вашу снисходительность, то да.

— Вам ни к чему просить меня о снисходительности. Вы встретите у меня самых уважаемых людей и увидите первых красавиц города. Теперь я вдвойне радуюсь нынешней вечеринке. Мой сын тоже получил приглашение и прибудет из Мерседеса, где в настоящее время расквартирован его эскадрон. Он — капитан и служит под командованием Латорре, о котором вы, вероятно, уже слышали, хотя и прибыли сюда совсем недавно.

— Разумеется, слышал. Возможно, я смогу сообщить вашему сыну нечто очень важное. Вы когда-нибудь видели Латорре?

— Нет еще.

— Я так и думал! Господина капитана ожидает небольшой сюрприз. Но о нем позже. Вы позволите мне стать вашим лекарем? Ваше лицо, к несчастью, поранено осколками оконного стекла.

Я отвел даму к воде, чтобы носовым платком вытереть кровь с ее лица, а затем узкими полосками пластыря заклеил царапины на коже. Разумеется, это не украсило ее, но иначе поступить было нельзя.

Впрочем, судя по внешности, сеньора вовсе не принадлежала к числу ксантипп [82] Ксантиппа — жена античного афинского философа Сократа; согласно эллинской традиции, считалась необыкновенно сварливой женщиной; ее имя стало нарицательным для обозначения соответствующего психологического типа представительниц прекрасного пола. , то бишь сварливых женщин. Правда, она была худощавой и долговязой и только что пребывала в гневе. Однако теперь успокоилась и производила впечатление энергичной, но добродушной женщины. Прежде она, несомненно, была красавицей, а ее поведение доказывало, что она — хозяйка дома, который, по здешним понятиям, можно назвать утонченным.

Когда мы вернулись к дилижансу, я увидел, что одну из двух упавших лошадей уже отпрягли. Подняться она не могла. Ее оттащили за ногу в сторону и оставили лежать там. Лошадь фыркала и стонала, очевидно, ее мучили сильные боли. Тащили ее, обвязав ей ногу лассо; подходить ближе не решились, опасаясь ударов копытами.

— Что с ней? — спросил я.

— Ногу себе сломала, — ответил майораль. — Никуда теперь не годится.

— Какая нога сломана?

— Задняя левая.

— Значит, та самая, за которую вы тащили ее! Вы не подумали, что без всякой нужды причиняете ей мучительную боль?

— Тьфу! Подумаешь! Какая-то лошадь! — грубо ответил он.

— Так! Что же теперь будет с ней?

— Оставим ее здесь, пусть подыхает.

— И пусть ее заживо гложут стервятники? Ведь лошадь вполне здорова, не считая сломанной ноги. Она может лежать здесь не один день, прежде чем умрет и с костей ее сдерут мясо.

— Это нас не касается! И касалось меня одного, не вас!

— Вы ошибаетесь! Животные — тоже творения Божьи. Не для того они созданы, чтобы всю жизнь претерпевать одни только тяготы бытия, а напоследок заживо терзаться смертными муками. Я требую от вас, чтобы вы убили ее!

— Мне мой порох слишком дорого обходится!

У него не было с собой ружья, один только старый пистолет торчал из-за пояса. Он отвернулся, словно дело уже не касалось его и он считал его конченым. Я же приставил к голове лошади дуло винтовки и выстрелом сразил животное наповал. Едва это случилось, как пеоны собрались и стали тихо переговариваться. Через несколько минут ко мне подошел майораль и, сделав очень строгую мину, сказал:

— Сеньор, ее хозяин позволил вам убить ее?

— Нет!

— Тогда вы мне заплатите за нее. Лошадь стоит сто бумажных талеров, и я намерен немедленно потребовать их.

— Ах так! Вот к чему дело клонится! Она стала не нужна вам, и вы обрекли ее на медленную мучительную смерть, которую я приблизил из гуманных соображений. Вы ничего не получите.

— А я настаиваю на своем требовании!

— Настаивайте сколько угодно! А я настаиваю на своем отказе.

Я собрался уйти, но он встал на моем пути, а трое пеонов подошли, чтобы поддержать его. Позы их были крайне враждебными. Заметив это, Монтесо вместе с остальными йербатеро пришел мне на помощь.

— Я не отпущу вас, пока вы не заплатите! — заявил майораль.

— Ого! — промолвил Монтесо. — Этот сеньор прав. Все мы слышали, что вы хотели бросить лошадь, чтобы она околела!

— Пожалуйста! — сказал я ему. — Не втягивайтесь ради меня в неприятности! С этими четырьмя сеньорами я один справлюсь.

— А мы с вами куда быстрее справимся! — выкрикнул майораль. — Так вы заплатите или нет?

С этими словами он подошел ко мне вплотную и положил свою ладонь мне на руку.

— Руки прочь! — сказал я ему.

— Придется потерпеть! Деньги сюда, или мы сами их заберем!