Карл Май - Том 15. На Рио-де-Ла-Плате

— Я ведь сказал, что против этого вообще ничего не имею. Вам надо только немедленно заплатить двести талеров. Кассир сидит вон там! И не пытайтесь втереть мне очки, я знаю: кто огрызается так, как вы, обязательно денежки имеет!

Бедняга растерянно уставился в пол. Я чувствовал сострадание к нему. Я читал, какую тяжелую и опасную жизнь ведут сборщики чая. Этому бедному гордецу с товарищами работать придется нелегко. Да, сеньор Тупидо, несомненно, вполне достойный компаньон моего янки.

Сборщик чая взмолился. Он стал расточать самые убедительные слова, пытаясь хоть немного убавить сумму долга. Напрасно.

— Единственное, на что я могу согласиться, — это предоставить вам некоторую отсрочку, — заявил наконец непреклонный делец. — А не выплатите двести песо, будете и дальше работать на меня, никуда не денетесь. Это мое последнее слово. А теперь ступайте отсюда!

Несчастный уныло поплелся. Когда он поравнялся со мной, я шепнул ему:

— Подождите меня на улице!

Он бросил на меня быстрый, радостно-удивленный взгляд и пошел, я же шагнул к хозяину фирмы. Тот пытливо и внимательно оглядел меня, затем сделал несколько шагов навстречу, необычайно низко поклонился и спросил:

— Сеньор, чему обязан негаданно выпавшей мне чести принять столь неожиданный для меня визит?

Понятно, что он тоже принял меня за другого. Я ответил не слишком вежливо:

— Мой визит для вас не более почетен, чем любой другой. Я простой человек, иностранец, обязанный вручить вот это письмо.

Он взял письмо, прочитал адрес на конверте, еще раз глянул на меня и сказал с подобающей случаю дипломатичной улыбкой:

— Из Нью-Йорка, от моего компаньона! Сеньор уже состоит с ним в деловых отношениях? Я был бы бесконечно рад сперва выслушать вас.

— Когда я впервые увидел вашего компаньона, я о вас вообще ничего не знал.

Это привело его в замешательство. Он покачал головой, вскрыл письмо, не заметив, что печать повреждена, и стал читать его. По мере чтения лицо его все больше и больше вытягивалось, взгляд сновал от строчек ко мне и назад. Наконец он снова сложил письмо, сунул его в карман и сказал:

— Вот так чудеса! Значит, вы действительно немец? И именно о вас идет речь в этом рекомендательном письме?

— Я могу предполагать, что в этом письме речь идет именно обо мне.

— Вас рекомендуют в нем самым теплым образом, и я непременно предоставлю себя в ваше распоряжение.

— Благодарю покорно, сеньор! Но доставлять вам хлопоты не входит в мои планы.

— О, пожалуйста, о хлопотах вообще не может идти речи! Вы видели, что я до некоторой степени был изумлен. Это произошло вследствие вашего поистине поразительного сходства с одним очень известным в лучших местных кругах господином.

— Могу ли я узнать, кто этот господин?

— Конечно. Я имею в виду полковника Латорре, о котором вы, может быть, слыхали.

— Я, разумеется, знаю имя этого офицера, с которым многие, кажется, связывают определенные надежды на будущее. Смею вас заверить, что мы с ним похожи лишь внешне. Я — простой турист и не обладаю ни малейшим стремлением или же способностью к политике и военному искусству.

— В вас говорит скромность. Мой компаньон сообщает мне, что вы в течение ряда лет находились среди индейцев; стало быть, в военном деле вы понимаете толк. Надеюсь, я буду иметь удовольствие послушать ваши рассказы о пережитых вами приключениях. Не окажете ли вы мне честь отужинать сегодня вечером у меня?

— Я полностью в вашем распоряжении.

— Тогда я попрошу вас явиться к восьми часам в мой особняк; адрес вы найдете на этой визитной карточке. Чем я могу вам еще послужить?

— Ну, если я смею вас просить. Мне хотелось бы вручить вам вот эту бумагу.

Я дал ему свою визитную карточку, а также протянул вексель на предъявителя. Он проверил его, написал на листке несколько цифр и передал мне его со словами:

— Касса там, сеньор. Я откланиваюсь, но не прощаюсь — до встречи нынешним вечером!

Он повернулся, чтобы исчезнуть за дверью, продувная бестия. Одного взгляда на листок было достаточно, чтобы убедиться, что меня собрались обмануть.

— Сеньор! — крикнул я ему вслед. — Пожалуйста, задержитесь еще лишь на одну минутку!

— Что еще? — спросил он, снова оборачиваясь. С лица его сошла любезность, а голос зазвучал резко и повелительно.

— Тут, пожалуй, вкралась ошибка. Вексель выписан на сумму меньшую, чем я рассчитывал.

— По всей вероятности, вы забываете об учетной ставке?

— О ней нельзя не забыть, поскольку об учете речь вообще не идет. Вы удерживаете у меня пять процентов, в то время как вексель выписан на предъявителя, а не на последующий срок.

— Удерживаем, потому что так у нас принято.

— Пусть сборщик чая руководствуется вашими личными привычками, если ему ничего другого не остается и он находится целиком в вашей власти; мне в этом надобности нет. Ваш компаньон принял этот вексель к оплате не в угоду мне, а потому, что я полностью оплатил ему сумму и, стало быть, также полностью потребую ее назад; я вообще не должен нести потерь по процентам.

— Я больше ничего не заплачу.

— Тогда оставьте себе ваши деньги и дайте мне мой вексель назад!

— Он находится у меня на хранении, и вы получили за него ордер в кассу. Следовательно, вексель — моя собственность.

— Я кладу этот ордер обратно на стол, поскольку не буду им пользоваться.

— Поступайте, как вам угодно. Только вексель оплачен и находится у меня в руках!

— Хорошо, я уйду, но через пять минут вернусь с полицейским. Пока что честь имею кланяться!

Я отвесил ему короткий поклон и повернулся, чтобы уйти. Его подчиненные отложили свои перья. Я уже взялся за ручку двери, когда он окликнул меня:

— Постойте, сеньор! Пожалуйста, одну секунду!

Этот человек побаивался полиции. Могла пострадать его деловая репутация, а кроме того, позволь он мне уйти, о выполнении намеченного плана не могло быть и речи. Он еще раз достал «рекомендательное» письмо и сделал вид, будто внимательно перечитывает его. Потом в своей прежней учтивой манере он произнес:

— Я, разумеется, прошу прощения. К сожалению, перед этим я упустил из виду концовку письма, где мой компаньон пишет, что вы должны получить сумму полностью и мы из уважения к вам обязаны в данном случае отказаться от принятой у нас процедуры. Поэтому я выписываю вам всю сумму полностью. Вы удовлетворены?

Я небрежно кивнул.

— Забудем мелкие распри, сеньор, — сказал он. — Ну а сегодня вечером я все-таки действительно смогу на вас рассчитывать?

— Конечно! Впрочем, при одном условии: если в вашем доме не приняты обычаи, которые раздражают меня.

— О, нет, нет, нет! — воскликнул он с дружелюбной миной, но хриплым от бешенства голосом, а затем исчез за своей дверью.