Карл Май - Том 7. Невольничий караван

Приняв это решение, Лобо остановился, достал из набедренной повязки нож и прислонился к одному из деревьев, задыхаясь от бега и волнения. В тот же миг он увидел пса, который с налитыми кровью глазами и свисавшей изо рта пеной огромными скачками приближался к нему.

— Мы его взяли! — торжествующе вскричал Абдулмоут, осаживая свою лошадь и прыгая с седла. Остальные последовали его примеру.

Расстояние между псом и негром все сокращалось, вот осталось всего три прыжка, два, и в тот момент, когда зверь с диким ревом бросился на свою жертву, Лобо молниеносно отскочил в сторону. Не успев остановиться, пес с размаху врезался головой в ствол дерева и, оглушенный, рухнул на землю. Прежде, чем он снова вскочил на лапы, негр подбежал к нему и трижды вонзил ему свой нож прямо в сердце. Зубы умирающего животного сомкнулись на левой руке негра, но тот вырвался, оставив кусок своей кожи в пасти собаки, и побежал прочь. Арабы закричали от ярости и снова кинулись в погоню за ним. На бегу они выхватили пистолеты и начали стрельбу, но, так как у них не было времени прицелиться, ни одна пуля не задела Лобо.

Немного левее леса находилась излучина реки, где продолжалась страшная травля. Силы были слишком неравными; вскоре Лобо почувствовал, что слабеет, и оглянулся. Арабы были совсем рядом, он видел их лица, искаженные дьявольскими улыбками, видел протянутые к нему руки. Нет, все же лучше стать добычей крокодилов, чем попасть в руки этих чудовищ! Лобо подбежал к реке и, издав крик отчаяния, бросился в воду. Тучи брызг взметнулись над его головой.

Несколькими секундами позже арабы тоже остановились у воды.

— Он все-таки ушел от нас! — разочарованно воскликнул один из них.

— Может быть, он от нас и убежит, — ответил Абдулмоут, — но тогда с ним расправятся крокодилы. А теперь будьте внимательны!

От берега к середине реки вела полоса чистой воды всего в восемь-девять локтей шириной. За ней виднелись верхушки длинного камыша, а дальше снова начиналась водная дорожка, упиравшаяся в опутанной тиной островок травы.

Вскоре голова негра показалась на поверхности воды возле стеблей камыша. Беглец затравленно оглянулся на своих преследователей.

— Стреляйте же, стреляйте, — крикнул Абдулмоут. Стоявший рядом с ним солдат приложил ружье к щеке и торопливо спустил курок. К счастью, он не успел как следует прицелиться, и пуля попала в воду недалеко от Лобо, который в это время плыл у края зарослей. Внезапно он остановился, как будто увидел что-то, испугавшее его, а затем издал громкий, пронзительным крик… — и исчез.

— Что он кричал? — спросил один из арабов.

— Он увидел крокодила, — ответил Абдулмоут.

— Но это было похоже на крик радости.

— О нет, — Абдулмоут ухмыльнулся, — здесь, в воде, кажется, нет ничего такого, что могло бы его обрадовать. А вот и крокодил! Посмотрите туда!

Он указал вытянутой рукой на травяной островок, от которого к камышам быстро ширилась полоска чистой воды. Приглядевшись, можно было увидеть, что эта полоска тянется за мордой гигантского крокодила.

— Крокодил! — наперебой закричали ловцы рабов. — Аллах посылает этого пса в преисподнюю! Сейчас он попадет в зубастую пасть.

Крокодил тоже завернул за камыши, и в следующее мгновение послышался новый крик, который уже никто бы не смог принять за крик радости. Так мог кричать только человек, увидевший перед собой смерть.

— Ну, вот и все, — удовлетворенно сказал Абдулмоут, — он его разорвал. Мерзавцу еще повезло, потому что, попадись он мне, я закопал бы его в термитник, чтобы эти твари съели на нем живот, все мясо до самых костей. Но все то, чего он избежал, получит за него Толо, который находится там, в лесу. Эти негодяи убили двух моих лучших собак. За это Толо вытерпит такие мучения, что смерть покажется ему избавлением!

— Ты думаешь, что он прячется все еще в лесу? — спросил один из арабов.

— Да. Я его видел. Он бежал впереди Лобо. Теперь пусть двое из вас выведут из лесу лошадей и подождут нас на опушке. Остальные пойдут со мной.

Ловцы рабов снова направились к лесу, и поиски продолжались. Двоим оставшимся с лошадьми солдатам пришлось ждать больше часа, пока наконец их спутники не показались из-за деревьев. Негра с ними не было.

— Эта черномазая скотина как сквозь землю провалилась! — злобно проговорил Абдулмоут. — Мы не смогли обнаружить ни одного следа!

— Но ты же говорил, что видел его! — напомнил кто-то из его людей.

— Видел, как тебя. Но разве можно отыскать в таком большом пространстве след босой ноги? Этот лес тянется вдоль воды на много часов пути отсюда. Как его тут найдешь!

— Выходит, мы упустили обоих? Одного сожрал крокодил, а другой вообще остался жив и невредим?

— Нет. Ему от нас не уйти. Видите, река отсюда течет прямо на восток, а Омбула, куда он попытается добраться, находится южнее, там, где снова начинается большая голая равнина. Негру придется идти через эту равнину, так что мы можем поскакать вперед и перехватить его там.

— Он наверняка пойдет ночью, чтобы проскользнуть мимо нас незамеченным.

— Мы рассеемся по равнине цепью, и он обязательно наткнется на одного из нас. Итак, вперед!

Они снова оседлали своих лошадей и поскакали на юг. Ошибка Абдулмоута, убежденного, что он видел бегущего впереди Толо, спасла последнему жизнь. Если бы ловцы рабов вернулись назад, туда, где прятался на дереве Толо, то он, охваченный страхом, усталостью и волнением за судьбу Лобо, мог легко выдать свое присутствие. Впрочем, может быть, его уже нет на том суку, где он сидел, крепко уцепившись руками за ствол? И что сталось с его храбрым другом; неужели он и в самом деле нашел страшную смерть в пасти крокодила?

На этот вопрос могли бы ответить люди, которые незадолго до полудня в небольшой плоскодонке переплывали реку возле негритянской деревни Меана. Их было двадцать три — довольно мало для лодки, которая рассчитана на тридцать человек. Двадцать из них составляли негры-гребцы, по десять у каждого борта. Управлял лодкой юноша лет шестнадцати с более светлой кожей, говорившей о том, что в его жилах скорее всего течет арабская кровь. Два пассажира были белыми.

Должно быть, цель, с которой все эти люди предприняли свое путешествие по Нилу, не была мирной: на это указывали ружья, кучей сваленные на носу лодки. Там же, на носу, сидели сейчас оба белых.

На одном из них была накидка с капюшоном и высокие сапоги, точно такие же, как у небезызвестного нам доктора Шварца. Впрочем, сапогами их сходство не ограничивалось: достаточно было взглянуть на высокую плечистую фигуру и черты лица этого человека, чтобы понять, что перед нами не кто иной, как Йозеф Шварц, который, не дождавшись приезда своего брата и Сына Верности, забеспокоился об их судьбе и сам двинулся им навстречу.