Иван Ле - Кленовый лист

Наверное, и вид детей, и их плач привлекли внимание одинокой женщины, которая, притаившись среди руин железнодорожной будки, долго следила за ними. Друзья бежали оглядываясь, спотыкались, падали. И снова вскакивали, догоняя друг друга. Двое ребят каждый раз по-родственному поджидали девушку, тянули ее за руки, помогая бежать.

У женщины скатилась по щеке горячая слеза.

— Куда вы, дети? — спросила, высунувшись из укрытия.

Не сразу увидели они женщину. Но в том вопросе почувствовали мать.

Остановились на голос. Затем присмотрелись и опешили. Может ли быть женщина так одета? У нее, кажется, солдатские штаны выглядывают из-под юбки, аж на лодыжки сдвинулись. Правда, ни юбка поверх тех штанов, ни заложенная коса на голове под платком, ни туго застегнутая блузка не вызывали никакого сомнения. Однако длинные штанины тех штанов под юбкой произвели на подростков странное впечатление. Все трое замерли — прикидывая, кто она. И вдруг поняли — это друг.

— Тетя! Ой тетенька! Ваши солдатские штанины нас напугали! А Борю он ведут убивать тут над обрывом, у моста, — завопили наперебой. — Мы из пионерского лагеря! У моря были. Тетя, дорогая... Его убьют, он знает их язык. «Комиссар, комиссар», — дразнится фашист.

— У моста? — спросила женщина. Теперь только они увидели, что женщина молодая, обветренная, закаленная жизнью, что у нее большие круглые глаза. И поняли, что тетя тоже скрывается от гитлеровцев, так жестоко хозяйничающих в городе. Оглянулись, снова застонали, плача. Женщина отбросила кленовый лист, которым играла от нечего делать, ловко подтянула штаны.

Это была Мария Кленова. Она вышла разведать, как с автомашиной перебраться из большого леса через этот глубокий овраг. И ждала, пока стемнеет, чтобы вернуться к своей, теперь уже определенной жизнью партизанской группе в лесу, которая, спрятавшись с легковой автомашиной, ожидала ее, своего командира.

— Несчастные дети, мамочка моя! Чего же это вы? Да не плачьте! Этой лесной посадкой скорее бегите в тот лес. У берез над оврагом подождите. Я — тетя Маруся, фашистов не боюся, запомните это! А Борю... конечно, жаль парня.

Дети послушно исчезли в густой посадке. Тетя Маруся так с ними говорила, словно учительница или пионервожатая. Не поверить ей не могли! А женщина минуту стояла, вспоминая лицо и выражение глаз девушки.

«Такой уж я не увижу свою Ниночку...»

Затем выбралась из руин и рвами и посадкой прокрадывалась в направлении к мосту. Возле дороги, идущей из города, залегла в цементном желобе, заросшем бурьяном. Оглянувшись на городок, успела заметить в предвечерней темноте смертный кортеж неизвестного ей Бори. Представилась его мать. Как живая, упала перед ней на колени...

Ни на миг не раздумывала Мария над своим положением в этой случайной ситуации. Борю ведут двое вооруженных солдат. В полукилометре на железнодорожном мосту ходит еще один. Видимо, их у моста несколько человек. Видимо, должен быть и фашистский офицер.

А она одна-единственная женщина советская и имеет только пистолет. Как хорошо, что Виктор предостерегающе дал ей его. Шла сюда совсем легко, чтобы в разведке не вызывать ничьего подозрения. Затаив дыхание, следила за гитлеровцами.

Издалека услышала монотонный плач мальчика и отрывочные возгласы солдат. Видимо, фашисты еще и бьют его — не видела из своего укрытия. Только шептала:

— Хоть бы не застрелили, пока дойдут. Хоть бы...

А в воображении — заплаканная женщина, мать на коленях перед ней.

Вечерело. Гитлеровцы могут поторопиться и расстрелять парня, не доведя до оврага. Осторожно выглянула на дорогу. Солдаты гнали парня вперед не дорогой, а рвом сбоку. Боря иногда подбегал, резко оглядывался на удовольствие своим палачам.

Мария пролезла грязным желобом на другой его конец. Совсем близко от нее прошел Боря и его палачи. Маруся достала пистолет, прицелилась сквозь лебеду. Выстрела даже сама не слышала. Передний солдат как-то по-псиному прыгнул из канавы и упал, загребая руками землю. Второй, как кукла на шнурке, крутнулся на одной ноге. Выстрел неожиданно хлопнул и прозвучал в желобе, словно над самым ухом. И когда гитлеровец снова повернулся, Маруся уже в упор целилась ему в голову.

— Пропадай, гадово поколение, — обрекла и еще прицельнее пристрелила и этого. — Боря! Сынок, ко мне! — крикнула бедному парню, что упал, закрывая руками голову, как только грянул первый выстрел. Ему показалось, что стреляют в него и, только играя, не попали в голову.

Но голос матери, естественная теплота в слове «сынок» разбили все страхи, развеяли тысячи смертей по ветру и ласкали, обнадеживали.

Парень вскочил, ошалевший от радости. Только теперь увидел свою спасительницу.

— Мамочка, — крикнул первородное слово ребенка, не помня себя от радости и удивления.

Женщина властно вырвала автоматы из скорченных рук гитлеровцев.

— На, Боря! За мной, и как можно быстрее бежим в лес.

Боря схватил автомат и изо всех сил бросился за женщиной по канаве к развалинам железнодорожной будки. С моста выстрелил часовой. Затем заговорил ручной пулемет. Впервые услышал Боря, как звонко и грозно свистят пули. Но он весь был в сказочных чарах непобедимости этой родной, как мать, женщины.

Мария понимала, что мост от них достаточно далеко, и только случайная пуля могла им помешать.

Но в городке услышали стрельбу. В то время благородное партизанское движение еще только-только начиналось. Далеко не все гитлеровские коменданты знали, что это за советские партизаны. Сведения из штаба главного командования напоминали об этом, но их читали по долгу, невнимательно.

Но Фриц Дейк еще в Польше узнал, что такое красные партизаны. Услышав сквозь открытое окно спешную стрельбу возле моста, он поднял по тревоге весь свой гарнизон.

Когда Мария Кленова с запыхавшимся Борей добежали до березняка, где-то на окраине леса позади них уже лаяли овчарки, слышались тревожные голоса команды. Комендант оперативно организовал погоню на четырех грузовых автомашинах, подбросив в лес значительную часть гарнизона с собаками. Проскочив с солдатами в лес, Фриц чуть не перехватил Марию с мальчишкой.

Мария на бегу велела трем подросткам, которые в тревоге ждали ее в березняке, бежать за нею вдоль оврага до автомашины. Обрадованные спасением Бори и в то же время испуганные, да еще услышав угрожающий псиный лай в лесу, друзья не ожидали объяснений. Подхватив с собой Борю, бросились за женщиной. Витя Довженко молча взял из рук Бори тяжелый немецкий автомат, облегчив тем положение истерзанного парня.

До автомашины было не более километра. Но бежать становилось труднее — вверх, по бездорожью. Иногда кто-то спотыкался о корни на склоне и падал. Но вскакивал и снова все неслись вперед, не зная да и не расспрашивая, куда их ведет эта такая сильная в их глазах, такая дорогая тетя Маруся.