Евгений Берестов - Караван специального назначения

Ахмед Али достал из кармана по-восточному яркий носовой платок и промокнул пот со лба. Вуллит наблюдал за ним с нескрываемой иронией.

— Дональд, — неожиданно спросил он, доставая сигару, — кем бы вы были, если бы не встретили меня? — И, пустив струйку дыма, ответил сам: — Вы были бы нищим, ничтожеством. Это я сделал из вас человека.

— И что же вы хотите от меня теперь? — не понимая, куда клонит подполковник, спросил Ахмед Али.

— Немного, — спокойно ответил Вуллит, — хотя бы каплю благодарности. Я верил в ваши способности, но вы все чаще разочаровываете меня.

— Не знаю, как сложилась бы моя судьба без вас, — раздраженно, однако с достоинством сказал Ахмед Али. — Для меня ясно одно — я мог бы открыто, не прячась, ходить по улицам, растить детей. А деньги… — он замялся. — Умный человек всегда найдет возможность их заработать. Особенно здесь, на Востоке.

— Ничего, это скоро пройдет. После того как я ушел из авиации, мне пришлось работать и в Европе, и в Америке, и на Ближнем Востоке, и я ни разу не попался. Но если желаете, можете отправляться куда глаза глядят.

Вуллит открыл серебряный портсигар и подчеркнуто вежливо протянул Ахмеду Али.

— Мы-то легко обойдемся без вас. А вам советую не забывать Гильберта. Знаете, о ком я говорю? Так вот, он уехал в Европу и там спился. За три месяца растратил все, что успел накопить, и умер больной и нищий. И мне ничуть не жаль его. Это естественный конец для каждого дурака. — Подполковник помолчал, а затем добавил: — Или для того, кто возомнил себя слишком умным.

Он встал и снова прошелся по комнате. Потом повернулся к Ахмеду Али и в упор посмотрел ему в глаза.

— Хотите, Дональд, я скажу, о чем вы сейчас думаете? О том, как ловко провели старика Вуллита. И о том, как удобно получать деньги сразу от двух хозяев — от меня и Алим-хана. Что, разве не так?

Ахмед Али дернулся, но подполковник жестом дал понять, что не желает выслушивать никаких объяснений.

— Я не буду взывать к совести, — спокойно продолжал он. — Тем более для вас это понятие абстрактное. Что поделаешь, издержки воспитания…

Вуллит зло прищурился и, заложив руки за спину, отошел к столу.

— Страшно другое, Дональд. Вы со своим торгашеским миропониманием спутали карты в большой игре. А этого не прощают. Хотите узнать, чем обернулась ваша жадность? Сегодня Энвер-паша перешел границу. Сейчас все его силы в Туркестане [4] Энвер-паша перешел советско-афганскую границу и прибыл в Бухару в октябре 1921 года. Ему удалось объединить вокруг себя крупные силы басмачей. Убит в сражении с частями Красной Армии 4 августа 1922 года. . Но он не получил денег, на которые рассчитывал, после гибели каравана. А эти деньги — сотни, быть может, даже тысячи сабель, способных сыграть решающую роль.

Ахмед Али растерянно провел носовым платком по лицу, молча наблюдая за Вуллитом. Он чувствовал себя растоптанным, мысли путались и рвались в его голове. Опереться было решительно не на что. А это означало только одно — конец…

— Единственное, что может помочь в вашем положении, — насладившись паникой своего агента, прервал молчание подполковник, — скорейшее завершение операции по уничтожению летной школы и дискредитации русских летчиков.

Он помолчал. Продолжил с усмешкой:

— Кстати. Этот Чучин…

— Да, господин подполковник, — с готовностью откликнулся Ахмед Али, хватаясь за эту идею как за спасительную соломинку.

— Этот Чучин мне знаком.

— То есть?

— В прежние времена, когда я был пилотом, доводилось сталкиваться. Я… даже внес определенный вклад в его становление как летчика… Превратности судьбы, не так ли?

— Превратности истории скорее, — отвел взгляд Ахмед Али, в голове которого уже начали вырисовываться пока еще смутные контуры плана.

— Если бы тогда знать… — продолжил Вуллит, щелкнув пальцами. — Какая оригинальная фраза, не правда ли?

Ахмед Али тактично промолчал и после паузы, возвращая разговор в прежнее русло, сказал:

— У меня есть интересный план, как можно покончить не только со школой. Дайте время и…

— Лондон, — перебил его подполковник, — требует немедленных действий. Они не хотят больше ждать. Так что у вас за план?

Пришел в себя Иван в полутемной комнате. Нестерпимо болела голова. Мучила жажда. Связанные за спиной руки затекли. Чучин с трудом поднялся и подошел к крошечному оконцу, которое выходило во двор. Там возле бассейна стояли какие-то люди.

«Рябой дервиш!» — узнал одного из них Чучин, и сердце его обдало холодком.

С дервишем беседовал холеный высокий европеец, лицо которого показалось Ивану знакомым.

Он снова перевел взгляд на рябого. На нем была доходившая почти до колен белая, вышитая тонким узором рубашка, стеганый, обшитый золотой нитью бархатный жилет и шаровары, туго стянутые у пояса и спадавшие узкими складками до лодыжек. На ногах — кожаные сандалии с сильно загнутыми вверх носками.

Лжедервиш повернулся и что-то негромко крикнул. Иван плотнее прижался к окну и заметил двух рослых, вооруженных карабинами и кинжалами афганцев. Они направлялись к дому, и через минуту в двери комнаты, где был заперт Чучин, повернулся ключ. Летчика схватили и выволокли во двор.

— Наконец-то представился случай поближе с вами познакомиться, — сказал рябой по-русски с едва заметным акцептом. — Мой хороший знакомый подполковник Вуллит, у которого вы занимались в Англии, рассказывал о вас как о превосходном пилоте. К сожалению, вы доставили массу неприятностей своему соотечественнику господину Городецкому.

Рябой подчеркнуто вежливо поклонился европейцу, словно представляя его Чучину.

— Так вот, Городецкому пришлось из-за вашего прибытия в Кабул закрыть свою школу, о которой вы, может быть, слышали. Теперь он потерял последнюю надежду раздобыть денег для поездки в Париж.

Чучин не проронил ни звука. Очевидно, поняв, что разговор не получается, замолчал и рябой. Однако взгляд, которым он сверлил Чучина, не предвещал ничего доброго. Но Иван выдержал его спокойно и не отвел глаз. Наконец рябой прервал затянувшуюся паузу.

— Отпустите его и развяжите руки, — приказал он афганцам. — Надеюсь, они не причинили вам боли? — с преувеличенной любезностью спросил он летчика.

Иван промолчал.

— Садитесь, — предложил рябой и сам опустился на расстеленную циновку.

Иван сел.

— Курите? — поинтересовался рябой, раскрывая, портсигар.

Иван отрицательно покачал головой.

— Напрасно, — сочувственно вздохнул рябой. — Хорошая сигара и рюмка шотландского виски после завтрака — единственная отрада в этом захолустье. Особенно при нынешних порядках. Однако пора перейти к нашему делу.