Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

Когда он приблизился, могучая кошка настороженно посторонилась, и человек-обезьяна, пройдя на расстоянии фута от челюстей, с которых капала слюна, продолжил свой путь через лес. Пантера последовала за ним, словно гончая, получившая команду «к ноге».

Долгое время Тарзан не мог разобрать, следует за ним хищница из дружеских чувств или просто держится поблизости, ожидая, когда почувствует голод. Но в конце концов ему пришлось поверить, что из двух его предположений верным оказалось первое.

Позднее, в тот же день, запах антилопы заставил Тарзана вскочить на ветви деревьев. Накинув аркан на шею животного, он позвал Шиту, используя урчание, подобное тому каким недавно успокаивал лесную дикарку, но только более громкое и резкое.

Урчание было похоже на звук, который издают пантеры, когда охотятся парами. Оно означало пойманную добычу.

Почти немедленно под ним раздался треск в кустах подлеска, и показалось длинное гибкое тело его необычной подруги.

Увидев убитую Бару и почуяв запах крови, пантера взвизгнула, и спустя несколько секунд оба хищника бок о бок лакомились нежным мясом антилопы. Это была странная пара.

В течение нескольких дней они бродили по джунглям вместе.

Поймавший добычу звал другого, и потому они питались часто и досыта.

Однажды, когда они лакомились тушей кабана, убитого Шитой, грозный и страшный Нума возник из густой высокой травы совсем рядом с ними.

С сердитым предупреждающим рыком он бросился вперед, чтобы отогнать их от добычи. Шита скрылась в ближайшей чаще, а Тарзан взобрался на нижние ветви развесистого дерева.

И когда Нума встал у туши кабана, с вызовом задрав морду, человек-обезьяна размотал аркан, висевший у него на шее, накинул петлю на косматой гриву льва и одним рывком затянул веревку.

Тут же он подтянул льва кверху, так чтобы земли касались только его задние лапы, и кликнул Шиту.

Тарзан быстро привязал веревку к толстому суку, и, когда пантера, повинуясь зову, появилась на поляне, он спрыгнул на землю рядом с беснующимся разъяренным Нумой. Зажав в руке длинный острый нож, человек-обезьяна бросился на льва с одной стороны, а Шита – с другой.

Пантера рвала и кусала Нуму справа, тогда как Тарзан зашел слева и ударил его каменным ножом в самое сердце. Прежде чем могучие когти царя зверей сумели разорвать веревку, он уже висел мертвым в петле и больше не представлял никакой угрозы.

И тогда воздух джунглей сотрясли два прозвучавших в унисон клича победы, вырвавшиеся из глоток пантеры и человека-обезьяны. Они слились в один жуткий вой.

Когда же этот устрашающий протяжный клич замер вдали, с десяток воинов в боевой раскраске, вытащив длинную пирогу на берег, остановились, вглядываясь в джунгли и прислушиваясь.

Обойдя весь остров вдоль побережья и тщательно исследовав его внутренние области, Тарзан убедился, что, кроме него, людей здесь нет.

Он не нашел ни одного свидетельства того, что кто-нибудь хотя бы ненадолго останавливался на его берегах. Правда, ему было хорошо известно, как быстро буйная тропическая растительность стирает любые следы человеческой деятельности. Поэтому он мог и ошибиться.

На следующий день после расправы с Нумой Тарзан и Шита наткнулись в лесу на племя Акута. При виде пантеры огромные обезьяны бросились наутек, но спустя какое-то время Тарзану удалось их вернуть.

Ему пришло в голову, что было бы неплохо провести любопытный опыт: попробовать примирить таких заклятых врагов, как пантера и обезьяны.

Тарзан с удовольствием брался за все, что могло занять его, когда он не ел и не охотился, иначе его в тот же момент начинали осаждать мрачные мысли.

Властелину джунглей не составило труда сообщить о своем плане антропоидам, хотя в их словаре явно не хватало многих подходящих слов. Но донести до узколобой злобной Шиты, что теперь ей нужно не нападать на соплеменников Акута, ее законную добычу, а охотиться вместе с ними, оказалось нелегко даже для человека-обезьяны.

Кроме прочего оружия, у Тарзана была длинная крепкая дубинка. Сделав из аркана нечто вроде ошейника и посадив пантеру на привязь, он использовал эту дубинку против рычащей хищницы, пытаясь донести до нее нехитрую мысль: нельзя нападать на больших и косматых зверей, похожих на человека. Кстати, те, увидев, что на шею Шиты надета веревка, уже не боялись ее и подошли ближе.

То, что огромная кошка не набросилась на Тарзана и не разорвала его на куски, было похоже на чудо и могло объясняться тем, что дважды, когда она с рычанием поворачивалась к своему партнеру по охоте, он больно бил ее по очень чувствительному носу. Так появился благотворный страх перед дубинкой – и перед обезьянами, которых та защищала.

Трудно сказать, была ли понятна самой пантере истинная причина ее привязанности к человеку-обезьяне. По всей видимости, какая-то подсознательная тяга к Тарзану, вызволившему ее из ловушки, и возникшая в последующие несколько дней привычка быть рядом много сделали для того, чтобы хищница терпела подобное обращение, – любому другому в таких обстоятельствах она бы перегрызла горло.

А кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и могучую силу человеческого разума, способного оказывать мощное воздействие на низшие существа. Скорее всего, именно поэтому Тарзан оказывал такое сильное влияние на Шиту и на других живущих в джунглях зверей, которые попадали под его власть.

Как бы то ни было, человек, пантера и большие обезьяны несколько дней вместе бродили по джунглям, вместе охотились и делились друг с другом добычей. Но никто из всей их компании не имел такого устрашающего вида, как самый мощный хищник с гладкой белой кожей. А ведь всего несколько месяцев назад он был желанным гостем во многих лондонских гостиных.

Иногда члены охотничьей команды разлучались на час или на целые сутки, чтобы заняться своими делами. Именно в такой день человек-обезьяна, перелетая с одной ветки на другую, добрался до берега моря и растянулся на песке под жарким солнцем. Здесь его и обнаружили с невысокой скалы ближнего мыса чьи-то зоркие глаза.

Несколько мгновений обладатель этих глаз в изумлении глядел на белого дикаря, нежащегося под лучами жаркого тропического солнца. Затем он повернулся и подал знак стоящему сзади товарищу. Теперь еще одна пара глаз смотрела вниз на человека-обезьяну. Потом присоединились несколько других. Наконец все двадцать весьма озабоченных воинов-дикарей легли на животы за гребнем скалы и принялись наблюдать за белокожим незнакомцем.

Ветер дул со стороны Тарзана, поэтому он не чуял их запаха. А поскольку он лежал к ним спиной, ему не было видно, как чужаки осторожно перелезли через гребень скалы и поползли по высокой траве к песчаному пляжу.